Хотя Ларина Троттл была сильной и здоровой женщиной, а Лэндон Троттл поддерживал форму с помощью тренировок в собственном гимнастическом зале, у Троттлов было ни много, ни мало, а целых пять слуг: дворецкий, повар, шофер, горничная и садовник. У них было три автомобиля и семь переносных телефонов, на которые мистер Троттл иногда садился по недоразумению, и охотничий домик в Шотландии, куда он ездил пострелять оленей, и пляжный дом на юге Франции, с плоской крышей, на которой миссис Тротгл загорала нагишом — а это, поверьте, было не слишком приятным зрелищем.
Но кое-чего у них все-таки не было. У них не было детей. Годы шли, а детей все не было, и миссис Троттл все больше злилась. Она испепеляла взглядом людей, гуляющих с колясками, она фыркала, когда по телевизору показывали рекламу одноразовых подгузников с радостно воркующими младенцами. Даже щенки и котята раздражали ее.
И вот, почти через десять лет семейной жизни с мистером Троттлом, она решила взять приемного ребенка.
Однако сначала Ларина Троттл поехала к женщине, которая ухаживала за ней самой, когда она была маленькой девочкой. С годами Нэнни Браун почти не изменилась. Она была крошечной сварливой женщиной, полоскавшей в бренди свои искусственные зубы и не ложившейся в постель, не проверив сначала, не прячутся ли воры под кроватью. Но она знала все, что следует знать о детях.
— Тебе лучше поехать со мной, — сказала миссис Троттл. — И я хочу получить обратно свою старую куклу.
Нэнни Браун пошла за куклой. Кукла была большой и старомодной, с открывающимися и закрывающимися глазами, холодными фарфоровыми руками и ногами, в платье с кружевным воротничком.
В один прекрасный июньский день шофер повез миссис Троттл в приют для сирот на севере Англии, а рядом с ней в «роллс-ройсе» сидела Нэнни Браун, похожая на сердитую старую птицу, с фарфоровой куклой в руках.
Они подъехали к приюту, и миссис Троттл энергичной походкой вошла внутрь.
— Я приехала выбрать себе ребенка, — сразу же заявила она. — Меня устраивают как мальчики, так и девочки, но младенец должен быть, разумеется, здоровым и не старше трех месяцев. Да, и я предпочитаю светлые волосы.
Управляющая посмотрела на нее.
— Боюсь, что у нас нет младенцев для усыновления, — сказала она. — Кроме того, желающие записываются в очередь.
— В очередь? — Необъятный бюст миссис Троттл выпятился так сильно, что, казалось, вот-вот оторвется и улетит в пространство. — Милочка моя, да знаете ли вы, кто я такая? Я Ларина Троттл! Мой муж работает управляющим в «Троттл и Блазерспун», самом большом кредитном банке Сити, и получает пятьсот тысяч фунтов в год!
Управляющая сказала, что она рада это слышать.
— Любой, кому повезет стать Троттлом, будет жить, как принц, — продолжала миссис Троттл. — А кукла, которую я принесла для ребенка, — настоящий антиквариат. Мне предлагали за нее очень большие деньги. Эта кукла бесценна!
Управляющая кивнула и сказала, что она не сомневается в правоте миссис Троттл, но у нее нет младенцев для усыновления, и это ее последнее слово.
Поездку обратно в Лондон нельзя было назвать приятной. Миссис Троттл рвала и метала; Нэнни Браун сидела, съежившись, с куклой на коленях; шофер гнал машину на юг, не отрывая глаз от дороги.
Когда они уже подъезжали к Лондону, двигатель автомобиля начал неприятно тарахтеть и постукивать.
— О нет, это уже слишком! — взъярилась миссис Троттл. — Я не лозеолю вам тормозить на этих отвратительных, убогих улочках!
Они подъезжали к станции Кингз-Кросс. Было одиннадцать часов вечера.
А стучащий звук все усиливался.
— Боюсь, что нам придется остановиться у этого гаража, мадам, — сказал шофер.
Они подъехали к одной из бензоколонок. Шофер вышел поискать механика.
Миссис Троттл, сидевшая сзади, продолжала рвать и метать. Затем она внезапно замолчала. На скамейке между гаражом и лавочкой, торгующей рыбой с жареным картофелем, сидела длинноносая женщина с кудрявыми рыжими волосами, блестевшими в свете фонаря. Она была одета в униформу няни-сиделки, а рядом с ней стояла корзинка для младенца… Искусно сплетенная корзиночка из тростника с большим капором, скрывавшим того, кто лежал внутри.
Шофер вернулся вместе с механиком и начал заводить двигатель. Выхлопные газы от огромного автомобиля поплыли к скамейке, где сидела рыжеволосая женщина, сжимавшая ручку корзинки. Она то и дело задремывала, но каждый раз просыпалась и вскидывала голову.
Двигатель еще громче взревел на холостых оборотах, и новое облако ядовитых газов заклубилось по направлению к скамейке.
Голова сиделки снова склонилась вниз.
— Дай мне куклу! — приказала Ларина Троттл. Секунду спустя она вышла из машины.
Восемь дней сестры-сиделки ждали на корабле, стоявшем на якоре в Укромной Бухте. Они пели Принцу, качали его и брали на руки, чтобы он мог увидеть морских птиц и прибрежные утесы их родной земли. Они брали его на берег; они катались на лодке, собирали ракушки и приветствовали людей, выходивших из пещеры, откуда когда-то вышли они сами.
На путешествие через тоннель в земле уходят считанные секунды. Всасывающие потоки и странные ветры, запертые там, в течение девяти долгих лет, живут по своим законам и могут образовывать «ветровые корзины». Когда люди ступают туда, их в одно мгновение уносит вверх или вниз. Это замечательный способ путешествия, но он действует одурманивающе на тех, кто не привык к нему, и сестры оказывали помощь новичкам, помогая им подняться на корабль.
Но на девятый день через тоннель проникло нечто иное, и это «нечто» было… запахом.
Сестры стояли прямо у входа в пещеру, и когда они вдохнули этот запах, их глаза наполнились слезами.
— О, Лилия! — воскликнула бедная Вайолет, и ее нос вздрогнул.
— О, Роза! — воскликнула бедная Лилия и уцепилась за свою сестру.
Это был запах их детства: запах жареной рыбы и хрустящего картофеля. Каждую субботу родители посылали их за пятью порциями рыбы с картофельными ломтиками, а потом они возвращались домой по неосвещенным улицам, бережно прижимая к груди пакеты с бесценным грузом.
— Помнишь золотистую корочку, такую масленую и шипящую? — спросила Лилия.
— А сочное белое мясо, когда добираешься до рыбы! — мечтательно произнесла Вайолет.
— А как размокают ломтики, если спрыснуть их уксусом! — добавила Роза.
И, стоя там, они подумали, что наверняка умрут, если хотя бы еще один раз не попробуют это великолепие: жареную рыбу с хрустящим картофелем.
— Мы не можем пойти, — сказала Лилия, самая осторожная из сестер. — Вы знаете, что не можем.
— Но почему? — спросила Роза. — Через минуту мы уже будем наверху, а до Закрытия остается еще целых два часа.
— А как же быть с Принцем? — поинтересовалась Лилия. — Не можем же мы оставить его здесь!
