Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– Ты издеваешься? – возмутился лодочник, глядя на мое опухшее от слез лицо. – Утром водами Стикса мне все сиденья намочила, теперь сидишь рыдаешь. Что случилось-то? Завалила?
– Угу, – вытирая слезы рукавом мантии, только и смогла выдавить из себя я.
Вдох было сделать сложно, было такое ощущение, что сдавили грудину, я только и могла, что всхлипывать.
Неожиданно перед моим носом оказалась мятная конфетка в блестящем фантике.
– Спасибо, – всхлипнула я и машинально взяла лакомство.
– Ешь, истерика отпустит.
Я послушалась. Е-е-е, чистый ментол. Слезы мигом высохли. А если верить ощущениям, то еще и замерзли.
– Ну как? Полегчало? – с любопытством наблюдая за моим выражением лица, поинтересовался старик. – Как умудрилась-то? Спутала человека? Или взяла устаревшую тему?
– От меня покойник сбежал! – запихивая мантию в сумку, пробурчала я.
– Мужик?
Я кивнула, вдохновленная участием в его голосе.
– Бабу надо было тебе выбирать. С мужчинами у тебя вечные проблемы. То парень бросил, то теперь покойник сбежал. Не удивлюсь, если даже тараканы у тебя дома исключительно самки.
– Почему обо всех моих проблемах знает лодочник?!
– Наверное, мне на гондолу надо поставить табличку с «шашечками». Может, тогда ты вспомнишь, что я транспорт, а не служба доверия, – парировал мужчина.
Я насупилась и сердито засопела, злясь в первую очередь на себя за болтливость. Пора искоренить в себе людскую привычку разговаривать с таксистом, у Харона и так на меня несколько томов компромата, начиная с тех светлых лет, когда самая страшная моя проблема решалась вырыванием страницы дневника и спуска ее в виде кораблика в Стикс.
– Смерть что сказал?
– Вкратце? Два, позор, свободна.
Ответить лодочник не успел, мы доплыли до пристани, и я, опять проигнорировав мостки, спрыгнула в воду. Харона окатило тучей брызг.
* * *
– Дом, милый дом, – пробурчала я, когда в конце улицы показались знакомые ворота.
Никогда еще мне не было столь тоскливо в него возвращаться. Начнутся расспросы, причитания. А что я им скажу?
Еще на подходе к дому я поняла, что там происходит что-то нехорошее. Из приоткрытого окна тянулся тонкой струйкой странно пахнущий сизый дымок. Фели!
В метре от дома дышать, не чихая и не вытирая набежавшие слезы, стало невозможно. Готовит она, что ли? С чего такой дым?
Все стало ясно, когда сестра объявилась на пороге.
– Прекрати тыкать в меня этой дрянью! Платье прожжешь! Ты что, веник подожгла? – пытаясь увернуться от здоровенного пучка благовоний, с порога накинулась на нее я.
– Это полынь, она изгоняет негативную энергию!
Я тихо порадовалась, что негативную энергию изгоняет полынь, а не мамины любимые сортовые бархатцы. Их торжественное сожжение нам бы точно не спустили, а за полынь, может, даже спасибо скажут. Тут наконец дым рассеялся, и я разглядела сестру. Мама родная…
– Ну как? – Она кокетливо крутанулась передо мной, ожидая восторженных ахов и охов по поводу демонстрации всех цветов радуги в волосах.
– Такое ощущение, что на твою голову нагадил сказочный зверь единорог.
Опять двадцать пять. Очередная неделя, очередная смена имиджа и очередная смена взглядов на жизнь. Кто она на этот раз?
Итак, моя сестра. Офелия Мор, личность еще более неординарная, чем я. Но – к ее счастью – более везучая.
Лет в тринадцать стукнула ей в голову идея сделать мелирование. Поскольку папа эту затею внезапно не одобрил, сделано было это тайком. Результат превзошел все ожидания. Ну или соответствовал им, она ведь хотела осветлить отдельные пряди. Только вот они почему-то оказались отдельно от головы.
Через неделю остатки сестренкиной шевелюры приобрели ровный и насыщенный изумрудный цвет.
Когда папа впервые увидел зеленый причесон Фели, он не знал, как реагировать. Я же подошла с практической стороны и предложила прицепить ей звезду на макушку и сдавать смертным в аренду на Новый год.
Мама эксперименты с внешностью поощряла, называя их становлением личности, а мы с папой предпочитали развлекаться за счет сестры. Помню, когда она объявила, что будет вести здоровый образ жизни, нам было не лень вставать в шесть утра, дабы вылить на спящую Фели ковш холодной воды, чтобы совместить побудку с закаливанием. Она хотела вставать в шесть утра и бегать? Хотела. Она выцыганила на кроссовки пять тысяч оболов?[2] Выцыганила. Тогда почему они стоят в шкафу? Непорядок. Сдалась она быстро.
Так мы и жили. Я – папина дочка, адептка Академии смертей и потенциальная наследница всадника апокалипсиса. Младшая – мамина любимица, заявившая практически сразу, что дело отца она не продолжит. Офелия и слышать не хотела о том, чтобы стать смертью. И вообще, она мечтала быть аистом. После такого заявления я уже готовилась искать позицию за диваном с таким расчетом, чтобы и видно все было, и случайно не зацепило. Но папа отреагировал на удивление спокойно, можно сказать, даже обрадовался. Была у меня гнусная мыслишка, что его радость связана с тем, что на одно позорище с фамилией Мор в Академии смертей будет меньше.
– Ну? Кто ты на этой неделе? – роясь в холодильнике в поисках обеда, спросила я. – Радужный пони? Очередной персонаж смертных мультиков? Или ты начала изображать законы физики?
– Я дитя… Ой, а можешь мне супчик разогреть?
– У нищих слуг нет, – отрезала я, нагружая тарелку нарезкой и доставая бутылочку саперави, которой планировала отметить диплом. Ну, теперь скорее помяну, но винишко явно в тему. Все, меня не трогать, я занята на ближайшие… пару десятков лет.
– Ты диплом-то защитила? – опомнилась Офелия.
Пришлось сделать вид, что вопроса не слышала.
Но разве можно в этой семье долго хранить секреты? Смерти вообще дюже болтливы. В одном конце города чихнули, во втором платочек достали. Так и сейчас, к концу дня о моем провале знали все. Все, включая Цербера, который пришел ластиться и меня жалеть. Три головы смотрели сочувственно и требовали гладить каждую и много, забывая почему-то о том, что руки у меня всего две.
Цербер был с нами уже почти десять лет, и, пожалуй, это единственный член семьи, которому плевать на мои неприятности. Независимо от того, какую оценку я получала и что проваливала, Цербер готов был меня любить и охранять. Когда мы его только взяли, папа даже думал сделать из него настоящего охранного пса, вот только курс дрессировки Цербер завалил. Хотя я до сих пор считаю, он был не виноват! Кидали-то ему одну игрушку, а головы у него три, и каждая хотела вкусняшку в награду.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
