Но сейчас там снаружи что-то произошло, и Калим в ужасе выглядывал из окна ВИП-ложи с бронированным зеркальным стеклом. И утратив свое арабское хладнокровие, тоже громко закричал, когда датчанин на вершине взлета стал размахивать руками. Все в этой комнате, а это были очень важные фигуры и соответствующие их рангу телохранители, бросили мобильные телефоны, канапе с семгой и бокалы с коктейлем «Пиноколада» и поспешили к окну. Вряд ли кто-нибудь смотрел на датчанина до этого, когда он разгонялся и прыгал, но когда упал, то собрались все, генеральные консулы и миллионеры, сделавшие деньги на квашеной капусте, местные князьки и вдовы производителей лыжных креплений. Все они прервали свои неотложные переговоры, так как пришли сюда большей частью не из спортивного интереса: пока Михаэль Урман вытягивался для прыжка, они заключали договоры, в то время как Мартин Шмидт принимал позу орла, они давали согласие на принятие обязательств, когда Грегор Шлиренцауер очень рискованно приземлился, они дорабатывали коммюнике и качали головами, может быть, статья ix.f.22f все же… Но сейчас по комнате прокатился вздох-крик, и все панически бросились к окну. Там каждый старался захватить по возможности лучшее для обзора место. За многими потянулись охранники, у кого сколько было, и соответственно давка стала еще больше.
Возбужденная толпа представителей высшего класса очень больно прижала Калим аль-Хасида к стеклу. Он смотрел наружу и увидел, как Жак Рогге с сосиской в руке с боем пробивается сквозь толпу людей. Калим обернулся, ища своего телохранителя Юсуфа. Неразговорчивый марокканец был профи, он стоял совсем близко от хозяина, на расстоянии всего нескольких метров, как и положено, и это успокаивало. Юсуф достал бинокль и посмотрел на трамплин. Сёренсен скользил там вниз по трассе для подскока, правая лыжа у него сразу отлетела и, кувыркаясь, неслась вниз, и бесхозная палка проделала путь до конца склона, дерзко опережая лыжника, и обе перелетели через заграждение прямо в толпу зрителей, которая с визгом расступилась, поглотив их и обратно не выплюнув. Калим выхватил у телохранителя бинокль и увеличил картину падения датчанина. Левая лыжа еще оставалась на ноге Оге, по какой-то причине крепление никак не хотело отстегиваться. Сёренсена крутило в воздухе, он падал, его снова и снова подбрасывало, наконец, он приземлился на твердый крутой склон. В толпе зрителей стали креститься. Уже почти никто не верил, что после такого можно остаться в живых. Датчанин лежал посередине зоны приземления, со всех сторон к нему уже бежали санитары. Калим насчитал восемь носилок, которые катили и несли по снегу, и вскоре гроздь из сил спасения закрыла видимость толпе зевак. Калим отдал Юсуфу бинокль; можно было предположить, что там внизу лежала лишь кучка датских костей.
Из ВИП-ложи вид был лучше, чем внизу у публики, которая заплатила за вход. Юсуф, марокканец, бывший сержант иностранного легиона, которому профессия телохранителя была написана на роду, навел бинокль поближе. Ему было видно, как у датчанина отстегнули левую лыжу, как шесть или восемь рук решительно подхватили его и мягко положили на носилки. Кстати, клиника была прямо здесь за углом, ее даже отсюда было видно, но какая сейчас польза от этого? Диктор стадиона продолжал тараторить, что о состоянии здоровья упавшего будут постоянно информировать, что уже звонил премьер-министр Дании, что Жак Рогге сейчас подойдет к микрофону и скажет несколько слов.
После того как машина «скорой помощи» уехала, Юсуф опустил бинокль и расслабился. Он осознавал, что там снаружи произошел несчастный случай, а здесь внутри для его нынешнего объекта никакой угрозы не было. Анализ ситуации положительный. Отбой. Степень боеготовности понизить. Ему платили за безопасность Калим аль-Хасида, а больше ни за что. Он отвернулся от окна и наблюдал за взволнованным сборищем примерно сотни ВИПов, находящихся здесь в помещении. Юсуф знал многих из них по другим делам, знал и их телохранителей и соответственно их способности. Относительно безопасности здесь в помещении он был совершенно спокоен, задействованы были только самые лучшие. Его взгляд переместился к двери. Там президент Рогге проталкивался внутрь зала, подняв тюрингский символ вверх как эстафетную палочку, а может быть, даже как олимпийский факел, во всяком случае, у Рогге это выглядело так. И хотя сейчас против него упиралась половина баварского кабинета министров, президент МОК благополучно прошел вперед и почувствовал твердую почву под ногами. Не исключено, дело было в том, что он когда-то играл в регби. А из комнаты ему уже махал Калим аль-Хасид.
Курортный городок, который хотел избавиться от неприятного привкуса зимних Олимпийских игр 1936 года, снова подал заявку на проведение Игр в 2018 году. Собственно, официальным претендентом был Мюнхен, но на это протискивание вперед главного города федеральной земли многие жители курорта вообще не обращали никакого внимания. Во всяком случае, речь шла об одном — о деньгах, точнее говоря, об очень больших деньгах. Поэтому здесь был премьер-министр Баварии, председатели правления некоторых из конкурирующих между собой пивоваренных заводов, производители сельхозмашин, автомобилей и мясной продукции, деятели культуры этой возвышенной местности, близкие к Альпам члены баварского ландтага, но были также и международные знаменитости, как, например, министр внутренних дел Гессена. Некоторые местные политики в обязательных национальных лоденовых костюмах, два высоких спортивных функционера, Франц Беккенбауэр (без телохранителя, ведь кто же осмелится обидеть короля!), звездный парикмахер неопределенного пола, две знаменитых поп-звезды и один богемный маклер по продаже земельных участков выбежали наружу, в вестибюль, а может быть даже, и на открытый воздух, где не было защиты, чтобы отправить смс, позвонить или вызвать шофера. Потом несколько человек снова вошли в помещение, так что в нем возникли встречные и непросматриваемые движения. Непросматриваемые движения — это такие случаи, от которых профессиональные телохранители приходят в ужас. Но Юсуф сохранял спокойствие, его взгляд стал жестким, он сканировал помещение. На некотором отдалении Жак Рогге и машущий ему Калим аль-Хасид протискивались друг к другу. Там позади стоял генеральный прокурор ФРГ (с тремя телохранителями), шефиня одного широко известного газетного издательства (два телохранителя) и, как уже было сказано, Беккенбауэр, без охраны, но с сигарой за двести евро в руке. И вдруг Юсуф увидел что-то очень странное.
За Калим аль-Хасидом протиснулся какой-то человек, мужчина в лыжной куртке с капюшоном с надписью «СК-Риссерзее», это то, что он смог разобрать сквозь протискивающиеся тела. Мужчина был скорее худощавый и изящный. Он теребил свою куртку, расстегнул молнию. На груди висела кобура для пистолета, пустая, как сразу заметил Юсуф. Но такого не может быть! Действительно, в руке этот мужчина держал огнестрельное оружие, но на расстоянии Юсуф не мог определить, что это было за изделие. Это мог быть маленький «глок-17» или пистолет фирмы «Хеклер и Кох», Юсуф не готов был держать пари. Это также мог быть и пистолет «берета» 80-й серии, или даже пистолет «вальтер» со спуском двойного действия, все было возможно, но за какие-то мгновения разве разберешься. Оружие было направлено вниз, внезапно мужчина другой рукой схватил Калим аль-Хасида за плечо и сильно дернул его. Юсуф не мог бы сказать, заговорил он с ним или нет, так как лицо вооруженного обладателя лыжной куртки было закрыто от него толчеей и давкой в помещении. Но сейчас Юсуф отчетливо увидел, что мужчина поднял оружие и что ствол был направлен в спину Калима. Юсуф среагировал молниеносно. Он вытащил свой пистолет, специальной разработки, фирмы «Карлетто», с совершенно бесшумным корпусом, при стрельбе он издает действительно едва слышный хлопок, что-то вроде «сссрит!», и так как кричать здесь в шумной сутолоке, например, «Бросьте оружие на пол!» было бессмысленно, Юсуф выстрелил в мужчину в спортивной куртке.
