«И никакого геройства, — подумал юноша. Вероятно, он сказал это вслух, потому что Темар тут же отреагировал:
— Да не от него, — махнул он рукой в сторону скалозуба, — от начальника нашего бывшего, что б земля ему…пухом!
— А я здесь причём?
— Так ты ж ему на помощь не успел!!!
Вилль молча переваривал сомнительный «комплимент». Так получается, что одаривать надо монстра? И праздновать в его честь, и капитана присуждать тоже ему? Паренёк вопросительно поднял голову и увидел, что дядька Темар с трудом сдерживает смех. Секунду спустя стены дрогнули от громогласного хохота.
— Тьфу ты, — захохотал и Вилль, — я уж перепугался, что вы серьёзно!
— Как ни прискорбно, в некотором роде серьёзно, — отсмеявшись, сказал Берен. — Надоел всем, шушель[3]клятый — смотреть противно, а выгнать жалко. И ведь знал, что творит, каялся потом, а делать — ничего не делал! Да и тебя замаял совсем: то домой дотащи, то в караулке подмени, то «Отчётник» проверь.
Вилль тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.
— Так это всё — просто шутка? Чучело, звание? — сообразил вдруг он. — Правильно, кому в двадцать два дадут капитана!
— Вовсе нет! — отозвался Темар, подкручивая лихой ус — соль пополам с перцем. — Ты ж у нас это, мор… лицо города!
— Это как? — не понял Вилль.
— А так! Кто в прошлом году за праздником следил, драк не допускал, а? Кого мы все любим, а? Кто у нас лучше всех с населением ладит, а? И потом, во всех других городах капитаны — люди, а у нас будет эльф, во как! Престиж!
— Э-э-э…
— Бе-э-э! — передразнил его Темар. — Сам подумай, городок-то у нас махонький, преступлений никаких. Это пусть в столице убивцы плодятся, а здесь что? Капусту кто покрадёт, так все воруют помаленьку. Муж весёлый жену промеж глаз приласкает, так та его потом в два раза хлеще сковородой по макве отблагодарит. Благодать! Чудище раз за шестнадцать лет завелось, так тут же и повывелось. Толку от нас, стражников-то липовых, никакого, да только по закону велено — есть город, должна быть и стража, и жалование государственное. Зато как праздники да ярмарка начнутся — ты перед купцами двери распахнёшь, улыбнёшься приветливо. Мы-то ежели с нашими харями выскалимся — все торгаши и разбегутся, а людям жить надо. Соглашайся!
Тут Вилль не вытерпел, и совершенно не по-эльфийски оглушительно заржал. Как и все остальные стражники, Темар в прошлом был простым солдатом. После окончания войны половина Неверры лежала в руинах, и далеко не все беженцы стремились вернуться в выжженные и опустошённые деревни. Именно тогда Император Аристан издал «Указ о новейшем градостроительстве», и нежелающие обживаться в Равенне люди и нелюди хлынули осваивать окраины Империи, подальше от окроплённых кровью домов. Селища превращались в поселения, со временем опоясывались крепкой стеной из заострённых кверху брёвен и получали статус межрасового города-резервации. К статусу прилагались всевозможные льготы на вырубку леса для строительных нужд, безвозмездное пользование государственными речными благами (даже если эти «блага» сводились к двум карасям в урожайный год) сроком на пятнадцать лет, и прочее, прочее. Гномы открывали кузни, орки превращались из вояк-наёмников в мирных жителей и ставили харчевни с комнатами «для гостей города», трактиры с дриадами-танцорками и простые пивнушки «без никто». Городская стража набиралась из бывшей солдатни — людей с весьма характерными манерами и ограниченным запасом вежливых слов, зато целым возом сочных фраз. Бородатые, покрытые шрамами рожи сверкали красными и синими носами. Да, вот уж истинное «лицо города»!
Старый солдат расценил смех Вилля как одобрение, и потому продолжил:
— Так вот о чём я. Ты — эльф, и сколько тебе лет на мор… лице не написано: хоть двадцать два, хоть сто двадцать два. А теперь загибай пальцы, новобранец! Грамоту сечёшь — раз! Эту… тётику (этику, подсказал Соррен) тоже того — два! Культура прёт — три! Не боись! Ежели чего, так мозгами мы тебе подсобим!
Вилль, хрюкнув, усиленно закивал. Он сидел на столе, обхватив обеими руками живот, и опрокинутый стакан сиротливо валялся рядом.
— Согласен, Арвиэль? — спросил губернатор.
Тот замычал и кивнул как можно энергичнее.
— Вон оно как зашёлся-то, от радости, верно. Вон оне, ельфы-то какие — с емоциями! — растрогано протянул одноглазый Сатьян.
— Ладно, согласен! — кое-как Вилль взял себя в руки и встал, хотя живот болел всё равно. — Уж если стража у нас — липовая, так пусть хоть капитан будет престижный!
Он взмахнул заново наполненным стаканом, потом на радость всем чокнулся со скалозубом, зажмурился и выпил.
— Ур-раа!!!
…Дальнейшие события смешались в какой-то странный винегрет. Сначала отчаянно шатающийся градоправитель попытался повесить ему на шею ключ от городских ворот. То ли Вилль раздвоился, то ли ключей было несколько, но господин Грайт никак не мог попасть в цель. В конце концов, он просто сунул ключ в руку новоиспечённого капитана. «Ты теперь не просто с-стражник, — немного запинаясь, проговорил мужчина. — Ты теперь — Страж Ворот, ик, вот!» Эльф надел цепочку на шею, и тут же ему под нос ткнулся характерно пахнущий стакан. Вилль что-то пламенно сказал, все что-то ответили, потом он снова выпил…
…Потом к нему подошёл скалозуб, сам налил и предложил выпить «на брудершафт». Вилль согласился. Окружающие восприняли это с энтузиазмом: захохотали и захлопали…
… — За что пьём?
— Так у меня День Рождения! — это губернатор…
— А я сегодня последний зачёт сдал! — похвастался седоусый крепыш Соррен. Он очень любил вести пространные дискуссии о необходимости столичного образования и имел за собой весьма странную привычку щёлкать младшего стражника по носу. Что, забывшись, тут же и проделал…
…— Давай за…
…— Давай за…
— Хватит! — Вилль решительно отставил так и не выпитый стакан, кое-как поднялся и тяжело привалился к стене.
На капитана не обратили внимания. Стражники продолжали квасить, стучали стаканы, кто-то пел, от пола до потолка стеной стояла дымовая завеса. Стараясь не упасть, несчастный пьяный эльф почти на ощупь пробирался к выходу, где столкнулся с такой проблемой: какая из двух дверей ведёт наружу. Выбрав одну методом тыка, Вилль резко шагнул и ударился головой о стену. Потирая лоб, злобно глянул на несговорчивый выход и пришёл в ужас: дверей стало четыре, а потом — много. Дальше он повёл себя мудрее: пошёл вдоль стены, хватаясь за торчащие из неё дверные ручки. Некоторые исчезали (волшебные), некоторые протягивали стаканы (эти Вилль обходил), некоторые показывали шиш (понятно, не хотят помогать). Наконец он вывалился на крыльцо.
