Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Илье батина мысль была понятна. Но как её воплотить, Илья пока не знал. Батя, наверное, знал, но помалкивал. Надо думать, ждал, как сын разрешит эту задачку. И Илья её разрешит, куда он денется.
Не зная, как унять мысли (поспать-то всё же надо), Илья пихнул девку. Спит, тёлочка. Хотя…
Можно и не будить.
Илья перевернул её на спину. Спит. Розовый ротик приоткрыт, белые сиськи с такими же розовыми сосками расплылись, мягкий живот ходит ровно вверх-вниз. Бёдра тоже мягкие и белые сверху, но на ладонь выше колен уже покрыты загаром. Чем ниже, тем гуще. Это от стирки. Так-то ноги заголять – стыд, но во время постирушек можно. Вот и приманивают парней голыми лягами.
Илья усмехнулся, перекатился на руки, замер над девкой. Наваливаться не стал – этак и раздавить недолго, – впихнул колени между мягких бёдер, двинул ногами в стороны, освобождая причинное местечко, и толчком вогнал уд в ещё не обсохшую жаркую вагину. Правильно ромеи её назвали: вагина. Точно, как ножны для меча. Хорошие ножны – они тоже мягкие, войлоком изнутри проложены или шерстью, чтоб влагу впитать… Ну, столько влаги никакие ножны не впитают!
Юница заохала, застонала: «Го-о-дун…», попыталась обхватить Илью ногами, но он не позволил. Наоборот, приподнялся, перебросил колени так, что оказались снаружи, и сдавил, стиснул ими и девкины ноги, и норку её, и собственный уд.
Во-от так хорошо! Вот так сла-адко! О-о-о!
– У-у-у! – завыла девка. Потом: – Ах, ах, ах! – будто задыхалась. А может, и впрямь задыхалась, потому что Илья уже не стоял над ней, а наваливался, пахтал мощными короткими ударами, упираясь уже только локтями и впиваясь ртом в нежное пульсирующее горлышко до самого распоследнего мига, когда Юница завопила истошно, хлынула соком… Тут уж и Илья вскинулся на выпрямленных руках, взревел ярым туром и завершил: влил в девкину утробу богатырское семя.
Опорожнился и рухнул, опрокидываясь на спину и подхватывая девку, придерживая за упругую задницу, чтоб осталась с ним, а он – в ней.
Она и осталась. Распласталась на нём, жаркая, подрагивающая мелко, будто оленица, которой вскрыли ножом горло. Влага, её и его, вытекала щедро, пачкая постель…
– Мой господин… Княжич…
– Здесь! – Илья спихнул девку и сел. – Зайди, не мнись! – гаркнул он.
Дозорный отрок осторожно откинул завесу, глянул на раскрасневшегося княжича, потом на девку, испятнанную следами мужских пальцев и губ, раскинувшуюся бесстыдно, бессильную даже прикрыться. Глянул, сглотнул и проговорил почему-то шёпотом:
– К тебе гость, княжич. Из лесу.
– Ты кто?
Лесного гостя сопровождали два гридня из Гордеевой сотни. И сам сотник Гордей. Все трое – начеку, как будто привели не какого-то там смерда-лесовика, а лучшего из воинов.
Илья встречал, понятно, не голышом в спальне: накинул порты и рубаху, опоясался мечом и сел за стол в светлице, которую облюбовал для умных занятий. Сейчас, понятно, в светлице было не так, как днём, однако пара масляных ламп византийской работы позволяла не просто видеть, но свободно читать самые мелкие буковки.
– Ты кто?
Лесовик подумал немного…
И поклонился в пояс. Сам. Без «помощи» гридней.
– Ладовлас.
– Я спросил, кто ты, а не как тебя зовут, – заметил Илья очень спокойно, хотя внутри всё дрожало, как у гончей, которая поймала след.
– Я скажу, – ответил лесовик. – Но только тебе.
Чем-то он Илье нравился. Тем, как держался, наверное. Признавая старшинство Ильи, но без подобострастия. И без страха. Хотя наверняка понимал, что, шевельни Илья пальцем, и его мигом уволокут в подвал, где он вскоре будет отвечать без запинки на любые вопросы. Ну, если не считать запинками жалобные вопли. Да, крепкий муж. И не физической силой, хотя и тут не обижен, а духом. Ох, непростой это лесовик. Хотя последнее и так понятно. Явился среди ночи, потребовал княжича… И даже как-то убедил гридь, чтоб его пустили. Могли ведь и прибить…
– Почему я должен верить тебе больше, чем моей гриди? – нахмурил брови Илья.
– Сновид сказал. Только тебе, – буркнул лесовик.
– Сновид мёртв.
– Он – да. Воля его – нет.
Да. Есть в лесовике сила. И храбрость. И верность.
– Гордей, забери своих и выйдите.
– Княжич!
– Ты ведь его сразу ко мне привёл, верно? – усмехнулся Илья. – Почему?
– Псы его не тронули, – сказал Гордей.
Вот это интересно. Псов, которых ночью выпускали охранять Моров, ещё Ярош натаскивал, и обращаться с ними умели немногие. Днём они в яме сидели, взаперти. Потому, кстати, и выжили при штурме.
– Иди, Гордей. Думаешь, я со смердом не управлюсь?
Гордею приказ явно не по душе пришёлся, но подчинился. Вышел и дружинникам махнул: мол, со мной. Впрочем, далеко не ушли. Остались на галерее.
– Я подойду? – спросил Ладовлас.
Илья кивнул. Опасности он не чувствовал. Вряд ли этот человек замыслил недоброе. А если и замыслил… Оружия у него нет, это наверняка проверили. Справиться с оружным Ильёй голыми руками… Это надо силёнку иметь как у покойного Сварожича, великана, которого Илья убил этим летом и который перед тем играючи уложил малый десяток дружинников судеревского князя. До великана со Святогорки Ладовлас не дотягивал ни умением, ни статью.
– Так кто ты?
– Вместо Яроша я, – совсем тихо произнёс лесовик. – А ночью пришёл, чтоб не увидал никто. Думал: тишком к тебе проберусь, да вот… – Он мотнул головой в сторону дверей, – заметили.
– Само собой, заметили. – Илья усмехнулся. – Слово для собак в лесу ещё кто знает?
– Сновид знал. И я. Больше никто.
– Допустим. Поесть, выпить хочешь?
– Некогда, господин. Скажу, что надо, и сразу уйду.
«Нет, друже, ты уйдёшь, когда я разрешу», – подумал Илья. Но вслух не сказал. Чтоб не спугнуть.
– Говори! – разрешил он.
– Соловей, – сказал Ладовлас. – Сновид велел выдать его тебе.
– Опоздал. – Илья нахмурился. – Я его уже в Киев отвёз. В клетке.
Неужели не знает?
Знает, как оказалось.
– Соловья ты взял, за что хвала тебе! – Ладовлас поклонился в пояс, коснувшись рукой пола. – Сновид себя убил, чтоб в руки татю не даться. Ты Соловья взял. Жаль не наказал…
– Без меня накажут, – усмехнулся Илья. – Великий князь его ярлу Сигурду отдал, а тот – палачу своему, Хравну. Думаю, Соловушка наш теперь кровью плачет, что я его вместе с дружками не зарезал. Хотя и дружкам его тоже умирать нескучно было. Да ты слыхал, пожалуй.
– Слыхал, – кивнул Ладовлас. – Только зря ты так. Людь тебя теперь как зверя лютого страшится.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
