Книга Дела адвоката Монзикова - Зяма Исламбеков

Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150

– Двадцать пять, – не без гордости отвечал напарник, – а у тебя?

– Двадцать семь. Из них 25 – водители! – уточнял гаишник. И не зря уточнял, т. к. палка палке – рознь. Пешеходная палка чаще всего была безлика, а вот водительская палка характеризовалась и госномером, и Ф.И.О., и даже пунктом ПДД, который нарушил незадачливый водила. Правда, гаишники чаще всего штрафовали не пешеходов, а водителей, а данные брали либо из головы, записывая родственников, знакомых или сослуживцев, либо от фонаря. Для водителя важнее не то, куда пошли его деньги – на штрафы, в государство, или в карман инспектора, а сколько и как часто он платит на дороге. Вообще, не в обиду гаишникам, последние делятся на четыре группы. Первая группа – махровые взяточники, вторая – осторожные взяточники, третья – трусливые или их еще называют принципиальные. Они всем говорят, как впрочем, и осторожные, что взяток не берут, что это им противно, но если кто-нибудь им тихонечко, так чтобы об этом знали только инспектор и водитель-нарушитель, засунет в карман бумажку, то гнев моментально сменяется милостью и тогда они с легкостью расстаются с водителем-взяткодателем, чуть ли не друзьями. Четвертая категория – управленцы. Они на дороге не стоят, но взятки все равно берут. И берут уже не только с водителей и пешеходов, а с граждан-посетителей, с участников ДТП, с самих гаишников, в конце-то концов. Ведь попавшийся за руку гаишник мог оступиться и взять неосознанно. И кто же, как ни управленец может и должен помочь в трудную минуту, советом, разумеется, не бесплатным, или реальной помощью, которая во много раз ценнее и запоминается на долгие-долгие годы.

Александр Васильевич не вписывался, как это ни странно, ни в одну из четырех категорий. К последней, особенно, его при всем желании нельзя было отнести. Однако гаишная система его не отторгала. А дело было в том, что Монзиков воплощал в себе одновременно характерные черты сразу первых трех категорий. Александр Васильевич, помимо всего прочего, был и неплохим психологом. Он прекрасно ориентировался – с кем можно говорить с матом, а с кем только матом, с кого можно брать деньгами, а с кого и валютой.

Известно, что во все времена брали и берут все гаишники! Но, что удивительно, на Монзикова никто не обижался (сильно!), а если и обижались, то обида быстро сменялась апатией к инспектору и его действиям.

Нельзя сказать, чтобы Монзиков был дебилом или олигофреном, но какая-то ущербность в его лице и жестах бросалась в глаза с первых же секунд знакомства. Люди, общавшиеся с Александром Васильевичем более 10 минут, об этом забывали, но тяжелый осадок от контакта с Монзиковым оставался надолго.

Поступки, слова Монзикова подробному анализу никогда не подвергались, т. к. они, с одной стороны, были алогичны, с другой – кандибоберны. Сам термин, если можно так выразиться, кандибо-берный – означает что-то такое, от чего некоторые люди приходят в легкое замешательство, другие испытывают слабое влечение, а иные впадают в уныние, иногда заканчивающееся легкой прострацией. В толковом словаре Даля данное понятие отсутствует. Да это и понятно. Монзиков родился, когда Даля уже и в помине не было. Кстати, Петрович – специалист по бачкам и унитазам – любит называть кандибоберными неправильной формы гайки и разбавленную водку.

Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150