Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Лучшая модистка Европы – хозяйка знаменитой мастерской по пошиву дорогих английских платьев – Луиза де Гримон задёрнула штору, спасаясь от жалящих солнечных лучей, и оглянулась на свою племянницу. Генриетта с увлечением подбирала на фортепиано какую-то мелодию. Бедняжка явно не понимала всего ужаса произошедшего, а Луиза не спешила раскрывать ей глаза, но факт оставался фактом: в столице Франции, вновь присягнувшей Наполеону, юная герцогиня де Гримон запросто могла повторить печальную судьбу своих родителей.
Господи, ну зачем оно их нашло – это письмо из королевской канцелярии? Луиза подавила грустный вздох. Не нужно было уезжать из Лондона! Жизнь в Англии наладилась, мастерская процветала, и их маленькая семья давно уже перестала нуждаться. Генриетта училась петь, Луиза пропадала в своей мастерской – по большому счету, обе они были счастливы, пока Людовик XVIII не вспомнил вдруг о семье казнённого герцога де Гримона. Теперь Луиза проклинала себя за наивность. Уж кто-кто, а она должна была точно знать, что чудес на свете не бывает, но ей так хотелось верить в справедливость и в то, что состояние, отнятое Францией вместе с жизнью у последнего герцога де Гримона и его молодой жены, по праву вернётся к их единственной дочери. Луиза так мечтала, что на родине Генриетту наконец-то признают тем, кем девочка была от рождения, – единственной наследницей самого древнего и богатого рода Лангедока.
«Я сама притащила бедняжку в этот безумный город, – терзалась Луиза. – Как можно было собственными руками перечеркнуть дело всей своей жизни? Семнадцать лет, столько жертв…»
Но кто мог всё это предвидеть? Ничто не предвещало катастрофы: казалось, что Бурбоны вернулись навсегда. Монархи Европы заседали в Вене, пытаясь договориться о разделе наследства великого корсиканца. Жизнь текла логично и предсказуемо. Получив письмо о том, что правительство его королевского величества готово признать права Генриетты де Гримон как единственной наследницы казнённого отца и вернуть ей титул и фамильное имущество, Луиза постаралась предусмотреть все случайности. Она заручилась поддержкой самого Талейрана, и в Париж приехала с его письмом в руках. Маркиза де Сент-Этьен любезно предоставила в распоряжение Луизы свой парижский особняк и, более того, поручила гостью заботам своего поверенного – месье Трике, человека опытного и, что ещё важнее, чрезвычайно ловкого.
Письмо Талейрана открыло для мадемуазель де Гримон и её племянницы все парижские двери. Дело, по словам нотариуса, спорилось, хоть и потребовало оформления множества бумаг. Ещё чуть-чуть – и всё бы успешно завершилось, но Маленький капрал в очередной раз тряхнул Европу за шкирку – и победа обернулась поражением. Бывший император Франции высадился с горсткой своих солдат у мыса Антиб и смело двинулся на свою прежнюю столицу.
Конечно, де Гримонам следовало всё бросить и уехать ещё в марте, когда стало известно об этой высадке. Но Луизе, как и всем в Париже, тогда казалось, что вопрос разрешится за несколько дней, ведь Наполеон шёл почти безоружный, и любой армейский полк мог легко разгромить маленький отряд и арестовать безумного вояку. Месье Трике каждый день приносил своим доверительницам свежие газеты, тыкал в их заголовки сухоньким пальцем с обгрызенным ногтем и восклицал:
– Вот посмотрите, все издания сходятся во мнении, что узурпатор не продвинется дальше Гренобля!
Жаль, но, как видно, эти газеты читали только в Париже. Ни Франция, ни Наполеон не спешили присоединяться к мнению столичных издателей. Бывший император получил без боя не только Гренобль, но и Леон, и тогда стало ясно, что его уже не остановить. Газетчики, несколько дней назад именовавшие Наполеона узурпатором, дружно «прозрели» и девятнадцатого марта с почтением написали: «Его величество прибыл в Фонтенбло и завтра ожидается в Париже».
– Господи, что с нами теперь будет? – в отчаянии спросила Луиза у своего поверенного. – Может, нам стоит поискать защиты во дворце?
Бледный, как полотно, нотариус снял и суетливо протёр круглые очки, а затем печально сообщил мадемуазель де Гримон, что её план слишком запоздал: король Людовик уже бежал из Парижа, прихватив всех своих многочисленных домочадцев, а вслед за ним унесли ноги и вернувшиеся из изгнания аристократы.
– Мадемуазель, ехать сейчас во дворец – сущее безумие, – объяснил Трике. – Ликующая толпа встретила императора у Тюильри ещё утром, его на руках внесли в прежние покои. Люди, как язычники, целовали следы его сапог.
– Значит, мы немедленно покинем город! Я прикажу закладывать лошадей, и мы вернёмся в Англию, – решила Луиза.
Трике лишь печально вздохнул.
– Теперь это слишком опасно. Наполеон объявил, что его цель – освободить народ от грабителей – аристократов и церковников, от тех, кто требовал возврата своих земель и восстановления прав. А вы приехали в Париж как раз за этим! Я не исключаю, что чернь может захватить вас. Более того, я опасаюсь, что и вас, и юную герцогиню могут убить.
– Но что же мне делать? – растерялась Луиза. – Вы понимаете, что произошло? Я сама, сохранив жизнь и здоровье Генриетты в самые трудные годы, легкомысленно привезла её туда, где она может повторить судьбу своих родителей!
Трике сочувственно вздохнул. Но Луиза нуждалась не в жалости, а в дельных советах, поэтому смотрела на мэтра выжидательно – надеялась на его мудрость. Нотариус не подвёл: подтвердив свою славу умного и ловкого человека, он высказался очень разумно:
– Не сочтите за дерзость и позвольте дать вам совет, мадемуазель, – мягко начал он. – Вы живёте не где-нибудь, а в доме маркизы де Сент-Этьен. Император очень любил её покойного супруга, даже более того, считал маркиза своим воспитанником, так что этот дом у бонапартистов – вне подозрений. Здесь служит лишь несколько проверенных людей, и на вас никто не донесёт. Я думаю, что вам с герцогиней лучше не покидать дом. Нужно просто сидеть в четырёх стенах и ждать, как развернутся события.
Поразмыслив, Луиза согласилась, что это и впрямь – единственный выход. Так и получилось, что с конца марта она уже более не покидала особняк, да и Генриетте не позволяла выходить на улицу.
Единственным источником новостей для них оставался месье Трике. Мэтр ежедневно приезжал к добровольным затворницам и рассказывал о том, что происходит в Париже. Император действовал молниеносно: за рекордный срок в двадцать дней была подготовлена новая конституция, проведён плебисцит по её принятию, и в начале июня открылись заседания нового двухпалатного парламента. Приняв грамоты от народных представителей и открыв первое заседание, Наполеон на следующий же день выехал к армии.
– Может, мы хотя бы теперь отправимся в Кале? – с надеждой спросила Луиза, узнав, что император покинул Париж.
– Что вы, мадемуазель! – испугался нотариус. – Я не смогу вас сопровождать, да от меня в случае опасности и толку не будет. Вместо защитника я превращусь в обузу… К тому же в Кале ехать бесполезно. Император восстановил блокаду Англии, так что в портах дежурят солдаты и национальные гвардейцы. Они следят, чтобы ни один корабль не покинул Францию без разрешения. Находиться сейчас в Кале – страшный риск, не говоря уже о том, что вы туда, скорее всего, не доберётесь.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
