Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
Маятник стоял в кают-компании, глядел в иллюминатор и угрюмо поглощал завтрак.
Кают-компания располагалась в Корпусе — а он, судя по всему (и в том числе по официальным памяткам) был единственным обитаемым местечком на тысячи миль окрест, служа конторой вкупе с общежитием для рабочих. Почти по всей длине его затененной стороны тянулся ряд иллюминаторов, открывая вид на Сборочную. Солнечная сторона тоже имела несколько иллюминаторов, но все они были закрыты светонепроницаемыми пластинами. На этой — фасадной — стороне Корпуса стояли по кругу параболические зеркала диаметром не более фута; у каждого оптическая ось проходила под точно рассчитанным углом. Когда солнце глядело прямо в центр круга, они пребывали в бездействии, но это всегда длилось недолго. Едва луч смещался на градус-другой, как под ним оказывалось то или иное зеркало, и в фокусе рождалось пекло. Вскоре слабый, невидимый выстрел пара исправлял своей отдачей положение Корпуса, и тот опять едва заметно качался в пустоте, пока не наступала очередь другого корректировочного рефлектора. И так — все время, кроме недолгих «ночей» в тени Земли. Поэтому вид из «подветренных» иллюминаторов никогда не менялся, они постоянно показывали орбитальную станцию в процессе сборки.
Маятник разломил булочку, еще хранившую жар печи, которую снабжало энергией самое крупное зеркало солнечной стороны. Больший кусок он оставил висеть в воздухе, а меньший намазал маслом. Положил в рот, рассеянно сжевал и взял кофейник — пластмассовую бутылку с горячим кофе. Позволил ей свободно витать перед собой и потянулся за недоеденной булочкой, не дав ей уплыть за пределы досягаемости. Все это делалось машинально, новизна таких штучек быстро выцвела на фоне орбитального быта и работы. Удобно, что ни говори, располагать вещи прямо в воздухе; это легко входит в привычку, и в отпуске, дома, избавиться от нее удается не сразу
Перемалывая зубами сдобу, Маятник смотрел в иллюминатор и хмурился. Как бы ты ни восхищался проектом в целом, в последние дни смены тебя неизбежно одолевают тоска по дому и ощущение, будто ты не у дел. С Маятником так всегда бывало перед началом отпуска, а теперь — по особым причинам — нетерпение разгулялось вовсю
Снаружи выпуклым занавесом на пол-окна висела Земля, но нельзя было разобрать, который из континентов обращен к Корпусу в эту минуту. Облака застили поверхность шара и рассеивали солнечные лучи, и так было почти всегда Маятнику казалось, будто перед ним не планета, а сегмент жемчужины-великанши, что покоится на чернейшем бархате. Что же касается переднего плана сцены, то оным служило привычное глазу столпотворение.
Работа шла полным ходом. Был уже сварен каркас станции — колосовидная клетка из решетчатых ферм, сто сорок футов в диаметре, двадцать четыре фута высотой. Под беспрепятственно падающими лучами солнца каркас играл ослепительными серебристыми бликами. На него уже поставили несколько плит обшивки, и теперь крошечные человечки в округлых, как луковки, скафандрах протаскивали сквозь колоннаду ферм точно такие же листы металла.
Впечатление беспорядочности, захламленности усугубляла пронизывающая Сборочную паутина — страховочные и крепежные тросы тянулись во все стороны. Десяток, если не больше, тросов соединяли Корпус со Сборочной, и ни один человек, ни одна деталь, ни один инструмент не оставались надолго без привязи. Тросы висели свободно, если какой и натягивался, то лишь на секунду-другую, большинство непрестанно извивались, как разомлевшие змеи, остальные почти не шевелились. То и дело кому-нибудь из монтажников приходилось отрываться от работы — мягко тычась в фермы, к нему подбирался ящик с инструментами или деталь конструкции, получали легкий тычок и уплывал обратно, оставляя за собой изгибы троса
В поле зрения Маятника появился большой цилиндр — часть установки для регенерации воздуха. Цилиндр неторопливо плыл от Корпуса к Сборочной. К его оболочке пристегнулся человек в скафандре и время от времени выпускал точно нацеленные струи пламени из широкоствольного пистолета. Он и его груз парили в безвоздушном пространстве, лишь синусоида тонкого страховочного троса соединяла их с Корпусом. И не имело значения, что при этом они летели вокруг Земли, преодолевая сотни миль ежечасно, — этого просто не осознаешь, как не осознаешь скорости, с какой несешься вокруг солнца
Маятник оторвался от трапезы, чтобы полюбоваться ловкостью человека с пистолетом. Со стороны-то все выглядит проще некуда, но кому доводилось это испытать, знает преотлично чуть зевнешь, и прокувыркаешься всю дорогу вместе с грузом. Раньше такое часто бывало, но теперь самых безруких спровадили на Землю. И все-таки достаточно малейшей оплошности, и…
Удовлетворенно хмыкнув, Маятник вернулся к еде и раздумьям. Четыре дня. Еще четыре дня, и он — дома. И сколько еще рабочих смен до конца. Дело поставлено с размахом, заработки очень даже приличные. Правда, графики, вычерченные в комфортабельных земных кабинетах, на орбите сразу изменялись. На ранних стадиях темп сборки оставлял желать лучшего. Чтобы на ходу исправлять огрехи «мудрых» проектировщиков, изобретали всевозможные приемы и приспособления. Серьезных причин для задержки было две во-первых, кто-то из снабженцев составил дурацкое расписание грузоперевозок, а во-вторых, очередная партия ферм так и не прибыла и теперь, вероятно, летала вокруг Земли одиноким спутником, — если только ее не ухитрились послать в открытый космос.
Работа в невесомости тоже открыла больше проблем, чем кто-либо ожидал. Конечно, в пустоте можно одним касанием пальца передвигать очень большие и тяжелые предметы, так что необходимость в погрузочно-транспортировочной технике отпадает. Но, с другой стороны, любое действие встречает равное по силе противодействие, и к этому надо постоянно приноравливаться. Каждый раз, прежде чем применить силу, необходимо искать, за что бы зацепиться. Для человека привычка полагаться на собственный вес — почти инстинкт; чтобы избавиться от нее, а также выбросить из головы понятия «верх» и «низ», приходится без конца призывать сознание к порядку.
Маятник отвел взгляд от цилиндра и его перевозчика и проглотил последнюю струйку кофе. Затем посмотрел на часы. До заступления на вахту еще полчаса; двадцать минут — его, а потом надо будет надевать и проверять скафандр.
Он закурил сигарету и, поскольку больше заняться было нечем, вновь уткнувшись в иллюминатор, погрузился в мрачноватые мысли.
Когда он выкурил сигарету до половины, из динамиков внутренней связи раздался скрежет и вслед за ним слова:
— Мистер Трун, зайдите, пожалуйста, в радиорубку. Мистер Трун, для вас радиограмма.
Несколько мгновений Маятник недоуменно взирал на ближайший динамик, потом раздавил окурок о металлическую переборку и двинулся к выходу из кают-компании, шаркая магнитными подошвами. В коридоре, вопреки правилам, он оттолкнулся от двери и полетел вперед, а перед радиорубкой ухитрился одновременно схватиться за дверную ручку и поставить ноги на пол.
Радист поднял голову.
— Ну и скор же ты, Маятник, на подъем! Держи. — Он протянул сложенный лист бумаги.
Маятник взял и обругал себя в душе — рука предательски дрожала. Послание было кратким и незамысловатым:
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
