– Что еще за сплетни? – голос Уильяма стал еще более холодным.
– Наверное, молодой девушке не очень прилично говорить о таких вещах с посторонним мужчиной, – одарила Рита собеседника язвительной улыбкой. – О… кажется, мне лучше выйти из экипажа. У меня нет ни малейшего желания быть задушенной вами, если я позволю себе передать все то, о чем болтают даже в домах маленького Грейслоу, не говоря уже о Норридже.
Мэдокс сохранял полнейшее спокойствие. Разве он мог позволить себе потерять самообладание, особенно перед этой взбалмошной девчонкой?
– Я не давал никаких поводов для сплетен, – небрежно бросил он.
– Значит, вы не считаете ужин наедине с замужней женщиной предосудительным?
На этот раз, похоже, Мэдокс не сразу нашелся, что ответить. Видимо, он не ожидал услышать подробности недавнего свидания из уст Риты.
– Что за глупости ты болтаешь? Я был приглашен на семейный ужин в дом сестры миссис Бронстон. Наши семьи давно дружат, так что здесь нет ничего неприличного.
– Муж миссис Прайс в тот вечер был в отъезде, а сама она удалилась к себе, оставив свою сестру в обществе присутствующего здесь молодого господина. Слуги с удовольствием пересказали подробности этого вечера прислуге из других домов, – холодно пояснила Рита. – Так что эта история – не банальная сплетня. Будет забавно, если мистер Бронстон еще не знает об этом пикантном происшествии.
Мэдокс тяжело вздохнул. Надо признать, что он был действительно слишком неосторожен. Но как можно противиться безумному желанию остаться наедине с чужой женой? Точнее, своей бывшей невестой.
Миссис Бронстон, очаровательная голубоглазая блондинка с безупречной фигурой, получила хорошее воспитание и принадлежала к знатной, хотя и обедневшей фамилии. Уильям и Лилиана были знакомы с детства и твердо решили пожениться, но жестокая судьба распорядилась иначе.
Семейство Мэдоксов уступало семейству Эрнбург в знатности, но значительно превосходило его в богатстве. Являясь старшим сыном, Уильям был наследником миллионного состояния, но решил самостоятельно добиться успеха в жизни. Еще в детстве он зачитывался историями об экспедициях Дэвида Ливингстона – врача, священника и путешественника, открывшего цивилизованным людям таинственный мир черного континента. Теодор Лоумер – дедушка Риты, и хороший знакомый семейства Мэдоксов, частенько рассказывал детям о своих приключениях в Египте и Индии, где он побывал, когда служил в армии. Неудивительно, что Уильяму нестерпимо хотелось самому увидеть легендарные Александрию, Бомбей и Калькутту. Именно поэтому, узнав о готовящейся экспедиции на богатые месторождения алмазов и золота, он отправился в Африку. Уильям мечтал о путешествиях и дальних странах, а также о том, что осыплет Лилиану самостоятельно добытыми драгоценными камнями.
Но красивые сказки о быстром обогащении в Трансваале быстро развеялись в страшных сражениях и бесконечных стычках с отчаянными бурскими воинами. К разочарованию в военном счастье добавились разбитые надежды на счастливый брак с любимой девушкой. Лилиана согласилась подождать его возвращения, но уже через полгода внезапно вышла замуж за Леопольда Бронстона, новоявленного дельца из Норриджа. Такой супруг оказался более выгодной партией для ослепительной красавицы из обедневшего аристократического рода, ведь он был невероятно богат и довольно стар. Ее замужество с банкиром Бронстоном было, конечно же, глупой местью. Ведь Уильям отказался выполнить требование Лилианы – забрать у родных свою долю наследства. Потеря невесты оказалась для Мэдокса сильным ударом, поскольку совпала со всеми остальными бедами, произошедшими в его жизни.
Разорванные отношения с семьей заставили молодого Мэдокса искать свое место под солнцем, и случайная встреча с Лилианой решила его судьбу. Молодая супруга банкира, ни мало не смущаясь, тут же отрекомендовала мужу своего бывшего жениха как отличного специалиста в области точных наук. Мнение жены, возможно, не так уже много значило для оборотистого дельца, но в пользу Уильяма сыграли положительные отзывы некоторых влиятельных людей, хорошо знавших Мэдокса. Неизвестно, чем именно руководствовался Бронстон, решив предложить бывшему жениху своей супруги место в банке, но сожалеть об этом ему не пришлось. По крайней мере, до последнего времени. Помимо проявившихся финансовых талантов, личное обаяние Уильяма несколько раз способствовало заключению весьма удачных сделок. Знания, отличная деловая хватка и умение произвести выгодное впечатление на крупных инвесторов способствовали тому, что банкир очень высоко ценил молодого управляющего.
Сам Уильям до сих пор не понимал, как мог совершить такую глупость – пойти служить в банк, принадлежащий счастливому сопернику, отнявшему у него возлюбленную. Мэдокс думал, что сумеет успокоить свое сердце, в котором притаилась тень далекой юношеской любви. Он всегда исключительно вежливо разговаривал с молодой женой банкира и ни взглядом, ни словом никогда не давал повода думать о том, что до сих пор неравнодушен к изменившей ему красавице. Но видеть каждый день Лилиану, слышать ее нежный голос, встречать чистый взгляд голубых глаз, умоляющих простить ее измену, ощущать ласковое пожатие маленькой ручки было страшной мукой. И в тоже время он уже не мог потерять эти маленькие минуты радости, вот почему не уезжал из Норриджа. Именно поэтому и произошел глупый, восхитительный срыв.
Лилиана сама пригласила Уильяма прийти в дом своей сестры к ужину, чтобы переговорить о чем-то весьма важном. Сначала все шло довольно прилично, но потом Сьюзен удалилась по незначительному предлогу. Лишь только они остались одни, как Лилиана тут же расплакалась, стала просить прощения, говорить, что страшно жалеет о замужестве и до сих пор питает к нему нежные чувства…
Но Уильям не смог ответить на ее призыв. Его воспитание и понятие о чести помешали ему оказаться в роли любовника супруги собственного начальника. Это было глупо и пошло. Между ними ничего не произошло, но эта совершенно невинная… почти невинная встреча стала причиной ужасных слухов, которые начали угрожать доброму имени его любимой. И его чести, конечно, тоже.
– Вы слушаете меня? – требовательный голос Риты вернул его в реальность. – Вы рискуете своей карьерой и репутацией.
Мэдокс наградил болтливую девчонку ледяным взглядом.
– Я не могу взять в толк, Рита, какое отношение это имеет к тебе.
– Мой дедушка очень вам симпатизирует и считает близким другом, – решительно заявила девушка. – И мне не хотелось бы увидеть вас в щекотливой ситуации.
– И только? Быть может, есть еще какие-то причины?
Уильям хотел всего лишь поскорее заставить замолчать юную сплетницу, но реакция Риты была совершенно иной. Взгляд карих глаз вдруг заметался, и, густо покраснев, девушка спрятала лицо под полями мокрой шляпы. Наблюдая за ее трогательным смущением, Мэдокс был неожиданно заинтригован.
– Рита, ты случайно не влюбилась в меня? – неловко пошутил он, пытаясь вернуть этими словами присущую девушке ершистость.
Краска еще больше прилила к лицу Риты, и она так крепко сцепила пальцы маленьких ручек, что они побелели. Чем он так испугал ее? Всего лишь отчитал болтливую малышку за глупое вторжение в его личную жизнь. Если бы подобный разговор с ним завел мужчина, то Уильям давно выбросил бы его из своего экипажа. Малютка должна знать, что он снисходителен к ней более чем к любой другой женщине. Когда Рита пару раз выезжала на городские балы, он всегда старался уделить ей внимание и пригласить на пару танцев, считая себя обязанным оказывать покровительство внучке Теодора Лоумера..
