— Так вы полагаете, что мне следовало изобразить улыбку и сказать Джайлзу де Лейси, будто он оказал мне неимоверную честь, решив, что я гожусь на роль его будущей жены?
Темноволосый мужчина приблизился еще на шаг, и в этот миг луна выглянула из-за тучи, залив розарий серебряным светом. Один лучик упал на бриллиантовую заколку в волосах Ра-вины, и драгоценные камни засверкали, словно лед.
Из дома донеслись новые аккорды, на этот раз оркестр играл польку.
Равина оглянулась по сторонам. «Куда подевался этот Роберт Данстер со своим лимонадом?» — сердито подумала она. С его возвращением, по крайней мере, этот человек прекратил бы читать ей мораль.
— Я полагаю, что вы могли бы отказать юному виконту мягче, — сказал высокий незнакомец. — Он предлагал вам свое сердце и свою жизнь. Это явно не безделица.
Равина со злостью распахнула веер. Она понимала, что незнакомец прав, но что-то в его словах пробудило ее упрямство.
— Ах, понимаю, сударь. Что ж, надеюсь, если вы когда-нибудь захотите сделать предложение, будущая жена будет внимать вам с восторгом, как вы, очевидно, ожидаете.
На миг наступило молчание, а когда Равина подняла подбородок и заглянула в бездонные темные глаза незнакомца, ей показалось, будто она увидела вспышку боли. Но потом ее не стало, и, к изумлению Равины, собеседник протянул руку и коснулся пальцем кремовой кружевной оборки, где та каскадом ниспадала на плечи.
— Кажется, на вашем платье пятно крови, сударыня. Я бы посоветовал как можно скорее попробовать от него избавиться. И будьте осторожны, леди Равина. В любых отношениях могут крыться колючие шипы.
Чопорно кивнув, он повернулся и исчез в темноте сада.
Равина посмотрела на оборку и прикусила губку. Отвратительный незнакомец прав. На кружеве темнело пятнышко крови. Девушка тут же поняла, что кровь, должно быть, попала на платье с пальца мистера Данстера. Очевидно, шип сорванной розы глубоко впился в кожу, и, хватая Равину за плечи, когда та чуть не упала, бизнесмен испачкал платье. Равина вздрогнула. Она не выносила вида крови, особенно на собственной одежде.
Подобрав пышную юбку из бежевых кружев, Равина быстро покинула розарий. Ей не хотелось оставаться и продолжать беседу с Робертом Данстером. Незнакомец ужасно ей досадил. Однако, направляясь к главному зданию с твердым намерением разыскать друзей и настоять на возвращении домой, Равина задумалась, откуда тому могло быть известно ее имя. Ведь она была уверена, что никогда с ним раньше не встречалась. Он не принадлежал к тем мужчинам, которых легко забывают.
Когда Равина, наконец, приехала в Эшли-хаус, лондонский дом своего отца, графа Эшли, расположенный в районе Найтсбридж, ее настроение нельзя было назвать хорошим. Девушка вышла из экипажа Россов, попрощалась, пожелала всем спокойной ночи и быстро взбежала по ступенькам. Парадную дверь ей открыл Стивен, дежурный лакей.
— Миледи, — пробормотал он, когда Равина ворвалась в дом, стянула длинные белые перчатки и небрежно бросила их на великолепно инкрустированный столик в прихожей.
— Привет, Стивен. Господи, как я устала. Слишком много танцевала, наверное. Родители еще внизу?
— Нет, миледи. Они отошли ко сну. Однако няня Джонсон, полагаю, ждет вас в своей комнате. Она просила передать, что не ляжет спать, пока не удостоверится, что вы дома.
— Боже правый, ну, зачем она это делает? — сердито сказала Равина. — Ей уже давно пора быть в постели. Стивен, распорядись, пожалуйста, чтобы мне в спальню принесли чай и печенье. Умираю с голоду.
Лакей улыбнулся, а молодая леди уронила на пол вечерний плащ и направилась к лестнице.
Он со вздохом поднял тяжелое одеяние из ярко-красного шелка. Леди Равина правила домом с того дня, как родилась на свет, но слуги знали, что за небрежным подчас отношением кроется добрая и нежная натура. Возвращаясь на свое место под лестницей, лакей думал, не предлагал ли Равине этим вечером еще кто-нибудь выйти замуж. В газетах о ней отзывались как о самой хорошенькой debutante[1], какую только видел Лондон.
Слуги держали между собой пари, кто именно завоюет ее руку.
Не подозревая, что ее личная жизнь является предметом таких оживленных дискуссий прислуги, Равина взбежала наверх по парадной лестнице. Миновав собственную спальню, Равина поднялась на еще один короткий пролет, ведущий в комнаты, служившие когда-то яслями, детской и спальней, а теперь постоянной резиденцией нянюшки Джонсон.
Равина постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, вбежала в комнату.
— Ах, вот и ты. Вернулась, наконец, мисс.
Нянюшка Джонсон была старой. Насколько старой, Равина не знала. Она была ее няней, няней ее отца и даже нянчила ее дедушку, когда тот был совсем крошечным! Маленькая и сморщенная, как печеное яблоко, она всегда носила черное платье и белый кружевной чепец и, лукаво подумала Равина, как две капли воды походила на портреты королевы Виктории, которая тоже была очень старой. Равина понимала, что ни в коем случае нельзя говорить этого нянюшке, потому что та считает королевскую семью самыми важными людьми на свете, и разговоры о схожести с дражайшей королевой будут восприняты почти как государственная измена.
— Право же, нянюшка, вовсе не обязательно устраивать ночные бдения каждый раз, когда я поздно возвращаюсь.
Старушка подняла взгляд от вязания.
— Мне не нравится ваш тон, леди Равина. Он неприятен. И перестаньте хмурить лоб, не то заботы уйдут, а он останется таким навсегда.
Равина опустилась на пол рядом с креслом-качалкой пожилой леди и прислонилась к черной юбке из грубой ткани. Дурное настроение начало рассеиваться. Нянюшке всегда удавалось успокоить Равину, когда та нервничала. Равина помнила, как когда-то в детстве ее мучили кошмары из-за страшных историй, которые рассказывала ей молодая няня. Родители находились за границей, и только нянюшка Джонсон смогла успокоить девочку и выяснить, что ее расстраивает.
Огонь в нянюшкином камине уже потух, и за решеткой краснели и то и дело вспыхивали угли.
— Няня, сегодня вечером Джайлз де Лейси опять сделал мне предложение.
Нянюшка раздраженно прищелкнула языком, но ласково погладила светлые кудряшки, рассыпавшиеся по ее коленям.
— Надеюсь, ты сказала «нет».
— Конечно. Но почему он продолжает это делать? Мне нравится Джайлз, но…
— Он тебе как брат, — мудро заметила нянюшка. — И ты уже достаточно взрослая, чтобы это осознать, в отличие от юного лорда де Лейси. Но однажды он поймет, не волнуйся, моя хорошая. Тогда ему приглянется какая-нибудь молоденькая девушка, вероятно, младшая дочь лорда Лайелла — та, рыженькая, и он на ней женится.
