Жутко униженный, красно-бордовый, с каплями пота, предательски выступившими на лбу, Костя поднялся. Он хотел еще что-то сказать, но Лёка уже выталкивала его в спину.
– Ничего не было, понял? – говорила она. – Если до Снежки дойдет, что… Если Снежка узнает, что ты был здесь, скажешь – искал ее. Искал, не нашел, минутку ее подождал, не дождался и свалил. И это – все! Понял, Костенька?!
– Послушай, я ведь, блин, серьезно!.. – решил попытаться он в последний раз.
– И я серьезно! – крикнула Лёка с досадой. – Ты мне триста лет не нужен! И никто мне не нужен в этом захолустном местечке, понял? Так что возвращайся к Снежке и ее папаше, делай свою карьеру, а обо мне забудь. Я уехала в Большеград. Все. Нету меня!
3
Как только за незадачливым Константином закрылась дверь, Лёка вновь принялась укомплектовывать свой чемодан.
Вот Костя отмочил! Надо же – жених, блин! Ладно, все – забыли, проехали, собираемся дальше. В конце концов, с такими гостями можно и на автобус опоздать! Лёка вовсе не была копушей и как для барышни собиралась вполне оперативно, но успеешь тут, когда все лезут отвлекать!
Она как раз застегивала на чемодане диковинные замочки, как в комнату влетела Снежана.
– Привет! – сказала она с порога. – У тебя, случаем, Преображенского не было?
– Был, – совершенно спокойно, безмятежно глядя подруге в глаза, ответила Лёка. – Смотри, Снежка, какой у меня чемодан!
Она довольно хлопнула рукой по лоснящемуся боку кожаного чуда.
Снежана мельком взглянула на чемодан.
– Классная штука! – воскликнула она, а потом добавила подозрительно: – А чего это Преображенский шастал здесь без меня, ты не в курсах, подруга?
На мгновение Лёке захотелось сказать ревнивой и подозрительной подруге правду.
Они дружили с четвертого класса, и это была странная дружба. Снежана Ковтун происходила из семьи, по меркам Штыбова, зажиточной. Лёка – из бедной. Но Лёка отлично училась, у нее всегда и все получалось. Снежане же учеба давалась с трудом, и даже могущественный отец, генерал-майор милиции в запасе, здесь ничем не мог помочь. И главное – Лёка была красивой, а Снежана – нет. Точнее говоря, сама по себе она смотрелась неплохо, но рядом с Лёкой не смотрелась вообще. Парни бегали за Лёкой косяками, а за Снежаной – нет. Сказать по правде, Костя Преображенский был ее первой победой, и Снежана страшно боялась упустить классного парня.
Лёка была уверена, что Снежана ей завидует и что она отдала бы все на свете, включая влияние своего отца, чтобы поменяться с ней местами. Лёке на миг захотелось еще раз взять верх над подругой, показать, что дражайший Костенька ни в грош ее не ставит и готов хоть сейчас идти в загс с ней, с Лёкой!
Однако Лёка сдержала себя. Да, она была самовлюбленной и черствой, но не жестокой. Что ей до них всех? Она сегодня уедет, а они пусть разбираются сами, как хотят! Ей не нужна еще одна победа над Снежаной – у нее впереди много побед!
– Он искал здесь тебя, – объяснила Лёка. – Сказал, что вы разминулись. Ты, наверное, как всегда, опоздала?
– Задержалась, – улыбнулась Снежана. Слова Лёки, и главное, небрежный тон, успокоили ее подозрения. – А он никогда и никуда не опаздывает, – пожаловалась она. – Как поезд в московском метро, блин!
В отличие от Снежаны, Лёка никогда в Москве не была и опаздывают ли поезда в тамошнем метро, не знала. Но ничего – она не только в Москве, она и в Париже, и в Токио побывает!
– Твой Преображенский пришел, увидел, что тебя нет, и свалил, – сообщила Лёка. – Три минуты назад. Наверное, к тебе потопал. Если честно, я не догадалась спросить. Короче, если побежишь, то поймаешь!
– Оно мне надо! – буркнула Снежана и опустилась на стул, где еще совсем недавно сидел Костя. – Ну, опоздала на двадцать минут – делов-то! Сказала же – у кинотеатра. Прихожу – его нет.
Она взяла со стола банку с вареньем и принялась вертеть ее в руках.
– Поставь банку – уронишь! – сказала Лёка. – Может, тебе часы на пять минут вперед перевести? Чтобы не опаздывать? Или на десять?
Снежана вздохнула и поставила банку на место.
– Может, – согласилась она.
Острый вопрос был решен, Снежана полностью успокоилась и теперь могла оценить чемодан своей подруги.
– Обалденная вещь! – сказала она. – Сколько сто́ит?
– Не спрашивай! – ответила довольная Лёка.
– Надо папе сказать, чтобы мне купил такой же!
– К чему он тебе? – удивилась Лёка. – Ты ведь у нас существо домашнее. Ты даже летом на море ездить не любишь!
– Это точно, – согласилась Снежана. – Мне и здесь тепло и уютно.
– Ты, Снежка, знаешь кто? Ленивец! – заявила Лёка. – Есть такая зверушка, ты в курсе? Я бы, имея такого папу, обязательно в большой город смоталась!
– Ты чего, Лёка, совсем того? – беззлобно поинтересовалась подруга. – Мой папа только тут большая шишка. А в большом городе он козявка. Козявка, которую любой раздавить может. Зачем мне ехать туда, где даже он козявка, а я тем более?
Лёка сняла чемодан с дивана и попробовала его на вес. Чемодан был тяжелым.
– Могла бы сама попробовать прорваться! – сказала Лёка и поставила чемодан на пол.
– Мне это ни к чему, – покачала головой Снежана. – Тебе нужно, ты и пробивайся! А мы поглядим, что из этого получится.
– Поглядим! – согласилась Лёка, уверенная, что у нее все получится.
Снежану передернуло.
Ей вдруг вспомнилась история трехлетней давности. Тогда они с Лёкой и двумя мальчишками отправились в кино. Мальчишки – ерунда, просто одноклассники, но всё же кавалеры!
Обычно Снежана одевалась гораздо лучше Лёки. А тут мама Лёки достала для дочери югославское платье. Отличное платье, снежно-белое. На Лёке оно смотрелось просто сногсшибательно, и Снежана корчилась от зависти – надо же, и сама по себе такая красивая, и еще платье это! Картинка, праздник какой-то! И мальчишки эти сопливые с Лёки глаз не сводили!
Лёка и сама знала, что выглядит классно. Она щебетала, заигрывая с обоими мальчишками. Потом зачем-то понеслась вперед. Снежана уже точно не могла вспомнить зачем. Кажется, хотела передразнить новую учительницу географии, показать, как та ходит – тяжело ступая, будто носорог.
Тут-то все и случилось. Утром прошел дождь, и лужи на улице еще не высохли. Когда Лёка подбежала к дороге, мимо пронеслась машина. Именно пронеслась, да прямо по луже!
И Лёку обдало грязной водой, обдало с ног до головы!
Снежана никогда не забудет, как подруга стояла, пораженная, и грязная вода стекала и с югославского платья, и с Лёкиной физиономии. Взрослая женщина, возможно, сумела бы с честью выйти из ситуации, рассмеявшись и показав, что ей на такие мелочи наплевать. Но четырнадцатилетняя Лёка так не смогла. Тогда Снежана впервые увидела свою гордую подругу совсем потерянной – она присела на корточки и разрыдалась, горестно, громко, как маленькая. Потом мальчишки и сама Снежана долго утешали Лёку. Мальчишки, скорее всего, искренне, а Снежана втайне ликовала. Даже сейчас ей было странно – как это она смогла скрыть свою радость?
