Ах, вот оно что! Ну тогда им не о чем говорить! Клара встала, закрыла еженедельник и, достав из сумочки ключи от офиса, сказала:
— Извините, я не могу вам помочь, мистер… синьор?..
На гладкую поверхность стола, прочертив в воздухе дугу, упала визитная карточка. Исключительно из вежливости девушка прочитала: «Леонардо Висконти».
— Еще раз извините меня, синьор Висконти, но я действительно понятия не имею, где сейчас мой отец.
В лучшем случае она имела лишь отдаленное представление о нахождении единственного оставшегося в живых родителя. Да и то благодаря той информации, которая иногда появлялась в прессе. Бульварные газетенки обычно поднимали шумиху вокруг очередного похождения известного художника.
— Неужели мое имя вам незнакомо? — Похоже, упрямый итальянец не поверил Кларе. — Но, возможно, вы слышали имя Глория?
— От кого же? — Глаза цвета аквамарина блеснули недовольством, брови нахмурились.
Леонардо по-прежнему стоял в дверях, не давая девушке возможности выйти из кабинета. Интересно, можно ли без помощи динамита сдвинуть с места подобную глыбу? Но взрывчатое вещество не потребовалось. Гость вдруг сам приблизился к Кларе. Сейчас он больше напоминает матадора, подумала она, но тут же оборвала себя. Что за дурацкое сравнение! Ведь за свои двадцать восемь лет она ни разу не видела корриду, хотя часто путешествовала по Испании. Она лишь что-то слышала о бесстрашных людях, которых часто уносили с поля боя из-за многочисленных ран, полученных от грозных противников. Да что такое! Не в характере Клары Хартли думать о глупостях, когда ситуация почти выходит из-под контроля. Явление само по себе довольно уникальное.
Словно скала Леонардо возвышался над девушкой теперь в каком-то шаге от нее.
— Вы действительно впервые слышите обо мне? Что ж, тем хуже. Вам, и особенно вашему отцу, еще не раз придется столкнуться со мной.
— Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите. — Неужели этот робкий шепот принадлежал ей?
Да, именно ей, смущенной, обезоруженной, беспомощной. Близость мощного разъяренного мужчины тридцати пяти лет совершенно выбила из колеи Клару, обычно крайне невозмутимую. Возможно, потому, что пока непонятно, что ему здесь нужно, успокаивала себя девушка. И почему ей должно быть знакомо его имя?
Кончик аккуратного носика девушки находился на уровне верхней пуговицы жилета гостя, под которым угадывалась сильная грудь. Она сделала шаг назад и уперлась в стол. Дальше отступать некуда. Тогда, расправив плечи и сделав глубокий вдох, Клара строго заявила:
— Не могли бы вы высказаться поконкретнее, синьор Висконти, я очень тороплюсь.
— Куда уж конкретнее. Скажите, где ваш отец, и вы свободны.
Очень интересно! У незнакомца такой тон, словно она заключенная, а он тюремщик, который вправе распоряжаться ею. Неприятное беспокойство овладело Кларой, но она постаралась не обращать на это внимание.
— Вы, наверное, невнимательно слушаете. Повторяю, я понятия не имею, где находится Билл. Последняя весточка от него — рождественская открытка, присланная из Стокгольма. Но она вряд ли поможет вам. С тех пор прошло много времени, отец же обычно уезжает в Швецию лишь на несколько праздничных дней.
Дочь не добавила, что Билл путешествует с милой вдовушкой, которая уже много лет прекрасно ладит с ним, несмотря на его болезненное самолюбие и жадность к жизни. Эльза Нильсен ранее работала натурщицей и фотомоделью. Но постепенно ее божественное тело Юноны приобрело излишнюю полноту, и Эльза не могла выдержать конкуренции с молодыми красотками. И теперь, довольствуясь обществом Билла Хартли, она заново переживала дни своей буйной юности, когда была известна, богата, прекрасна…
— Значит, у вашего отца нет постоянного пристанища. — Судя по голосу и выражению лица странного посетителя, он явно не одобрял подобного образа жизни. И Клара не могла не согласиться с ним.
Однако ее отец прекрасно обходился и без постоянного пристанища. Благодаря «милым Эльзам» Билл в любом уголке находил кров, стол и теплую постель. Их с превеликой радостью дарили женщину талантливому, непрезентабельному, очаровательному художнику.
Билл никогда не расставался навсегда со своими любовницами. К великому раздражению и стыду дочери, он их просто коллекционировал — так другие собирают марки, монеты, открытки. Отец слишком любил женщин и не желал вычеркивать ни одну из своей жизни. А их, казалось, вполне устраивало такое положение. Разве они не подозревали, что не только их поймал в свои любовные сети Билл Хартли? Или им все равно? Увы, Клара, не понимала.
Она вздохнула и постаралась сосредоточиться.
— Зачем вам понадобился мой отец?
Конечно, не из-за денег. Билл, несмотря на взбалмошность, исправно оплачивал счета. Не испытывал материальных затруднений. Любители искусства оспаривают право приобрести его произведения, хотя они стоят недешево. Ах отец, отец! Он и не предполагает, насколько богат. Ведь его денежными делами занимается агент — Эдвард Джексон.
Впрочем, Клара поняла абсолютно точно, что синьор Висконти разыскивал отца не для того, чтобы пожать руку знаменитому художнику и выразить преклонение перед его талантом. Билл не слыл нежным внимательным отцом, и дочери часто приходилось краснеть за своего далеко не благонравного родителя, но она никогда бы не выдала его человеку, в безопасности намерений которого не была бы уверена.
— Значит, вы не догадываетесь, почему я разыскиваю Билла Хартли? — Черные глаза выражали явное недоверие. — Но о его легендарной репутации, я надеюсь, вам известно?
О, да! Гость нанес удар ниже пояса. Клара опустила глаза. Об этой стороне жизни отца она, чтобы не расстраиваться, старалась думать как можно реже. Месяцы напряженной работы, когда художник скрывался, одержимый творческой лихорадкой, сменялись неприкрытым загулом с шумными вечеринками и новыми связями. Словом, своей известностью Билл Хартли обязан не только таланту мастера, но и неисправимому характеру донжуана.
И все же. Разве мог отец увести жену или любовницу этого синьора? Трудно представить, чтобы женщина предпочла пожилого художника, пусть даже по-прежнему привлекательного, широкоплечему черноволосому красавцу со знойным взглядом.
Вдруг Клара заметила, что непроизвольно перекидывает связку ключей из рук в руки. Подобные жесты, выдававшие волнение или замешательство, были совершенно несвойственны ей. Прекрати немедленно, приказала себе девушка.
— Игра «А ну-ка отгадай!», конечно, очень забавна. Но, к сожалению, у меня совсем нет времени на подобные забавы. Поэтому, будьте добры, объясните ситуацию.
Голосом, в котором звучала явная неприязнь, Леонардо прорычал:
— Ваш отец осмелился соблазнить и похитить из дома мою сестру Глорию, которой едва исполнилось восемнадцать. Она жила без забот и тревог, в полной безопасности, пока на ее пути не появился демон.
В его черных глазах пылал яростный огонь. Слова, подобно пулям, вылетали из красивого рта, искаженного злобой. Казалось, его безграничная ненависть уже целиком заполнила кабинет.
