Вожак угрюмо изучал его из-под низких надбровных дуг.Замочить мужика нетрудно, хотя и глупо мочить просто так, без выгоды. Даже радидевки, каких пруд пруди. Но хоть замочи, хоть просто по роже дай — это жепроклятая Москва, не родная Пермь…
Замухрышка в рваных джинсах может оказаться школьнымприятелем министра или банкира, а те по старой дружбе могут прислать войскоментов, что из-под земли достанут, искалечат по дороге, все зубы вышибут, апотом продажные судьи вышку припаяют…
Он тяжело вздохнул, принимая решение:
— Да пошел ты…
Но не сказал куда, в мужике в самом деле чувствуется сила иуверенность. Если сам ноль, то, может быть, с начальником охраны президента водной песочнице домики строил. Задень самолюбие, а при бабах все нервные —вовек на аптеку работать будешь. Если выживешь.
Юлия ощутила, как незнакомец взял ее под локоть. Его пальцыбыли теплыми и твердыми, словно она оперлась о спинку родного дивана.
Голос прозвучал дружески:
— Я вас проведу вон до того угла… Дальше светло. Насчетмилиции, боюсь, он прав.
Хулиганы невольно расступились, Юлия прошла гордо, вскинувносик, не только не выказывая страха, а еще и утопила их в море презрения. Ониворчали за спиной, но незнакомец шел спокойно, от его пальцев по ее локтюразливалось странное успокаивающее тепло.
Сердясь на себя за страх, она сказала с некоторым сарказмом:
— Это и есть современное рыцарство? Напугали бедныххулиганов связями в верхах?
Под уличным фонарем ей можно было дать как восемнадцать лет,так и двадцать восемь, но она ощутила, что он как будто в паспорт посмотрел: ейдвадцать один год и три месяца. Сегодня на занятии шейпингом потеряла не меньшедвух кэгэ, но недотраченная сила выплескивается у нее даже из ушей, в каждомдвижении сквозит звериная жажда выжить в этом страшном, неуютном мире, и невсякий за ее вызывающим видом рассмотрит испуганного зайчика с дрожащимилапками.
Он пожал плечами:
— А что бы вы хотели?
— Ну, показали бы им два-три приема из восточныхединоборств. Разбросали бы, а я бы в порыве страсти бросилась вам на шею!..Ладно, простите за глупую болтовню. Я все еще дрожу? Перетрусила так, что… Необращайте на мой тон внимания!
Не очень-то ты и перетрусила, — было в его глазах. Хотяперетрусить надо было. Народ в этом регионе планеты озверел…
— Да я и не обращаю, — ответил он с оскорбительнымравнодушием. — А восточные единоборства — глупость. Их рекламируют те, ктозарабатывает на этом. Боевое самбо куда опаснее. Вот мы и пришли.
Он отпустил ее локоть, отступил на шаг, она вскрикнула:
— Вы что, так и собираетесь уйти?
— Дальше светло, — ответил он, взгляд его сталотстраненным. — Вон такси снуют. Не частники, государственные… Безопасные.
— Нет, — сказала она лихорадочно. — Вывидите, я все еще дрожу? В любом случае вы спасли меня из лап жутких бандитов.У них кавказские рожи, не заметили? Кавказее не бывает. Вы просто обязаныпроводить хотя бы до подъезда!
Она не отвела взгляд, чтобы он прочел все, что она хотеласказать. Даже в самое раскрепощенное время не все говорится вслух. По крайнеймере, не все женщины говорят. Она все еще не из тех, кто говорит открытымтекстом, хотя феминистка до мозга костей и ненавидит всех этих male-pigs.
Вечерами она читала женские романы, издевалась над ними,выбрасывала в мусор, но через пару дней снова покупала это слюнявое чтиво ипогружалась в мир, где вот она, красивая и бедненькая, идет себе тихонько, а кней подходит таинственный незнакомец… Сперва, ессно, пикируются, всякие милыенедоразумения, он оказывается наследным герцогом… нет, лучше наследным принцемдальнего султаната… ессно, получившим образование в Оксфорде, но в то же времябогатым, воспитанным и с ног до головы экзотичным…
Она судорожно перевела дух. Увы, эти миры существуют тольков дамских романах. И только там загадочные незнакомцы, увлекательныеприключения, судьбы мира… А здесь, как говорят умудренные идеологи, надонаходить романтику в обыденном.
Над крыльцом горел свет, сам подъезд освещен ярко. Юлиясумела наконец рассмотреть незнакомца. Не просто высок — огромен! В дверьпридется входить боком, чтобы не поцарапать плечи. Чтобы смотреть ему в лицо,приходится задирать голову, от этого движения ее спина становится ровной, грудьприподнимается, а что особенно приятно, так это то, что полностью исчезаютнебольшие такие жировые валики с боков…
Показалось, верно, рыжий, чуть ли не красный, а глазаудивительно зеленые, яркие. Лицо худое, резкое, нижняя челюсть выдвинута, скулывысокие, возле губ твердые складки. В прошлом веке, когда был спрос намужественных мужчин, он считался бы красивым, даже очень красивым. Но сейчас вмоде слащавые женоподобные хлюпики, обязательно толстенькие и с животиками, этоназывается быть самим собой… Правда, слишком бледен. Либо болен, либо… либовсе-таки такой же, как и она: внешность циркового борца, а внутризакомплексованный интеллигент, что боится темноты и начальника.
Она вздрогнула, его зеленые глаза тоже взглянули в упор. Оначувствовала себя так, словно он просветил ее насквозь рентгеновскими лучами.
Сбоку стукнуло, это дверцы лифта медленно поползли встороны. Незнакомец пропустил Юлию вперед. Его слегка качнуло, а когда онступил следом, ей показалось, что в тесной кабинке совсем нет места.
— Меня зовут Олег, — проговорил он чуть охрипшимголосом.
Ей почудилась в его тоне снисходительность, сразурассердилась, хотя ноги стали слабыми, захотелось прижаться к его сильномутелу, отчего рассердилась еще больше. Сильные женщины, а она не просто сильная,она — железо, не должны выказывать даже слабого проблеска интереса при видеособей этого некогда сильного пола, если верить пыльным классикам.
— Юлия, — ответила она. — Можно без отчества.
Он стоял спиной к пульту, Юлия все смотрела в его необычноелицо, и ее палец только с третьей попытки угодил в нужную кнопку. Лифтдернулся, пошел вперед… и тут же остановился. Она смутно удивилась, дажерешила, что промахнулась, но за решеткой в самом деле уже стена ее площадки.
Надо взять себя в руки, — решила со смятением. —Меня ведь называют законченной феминисткой! Что это раскисла…
Коридор, естественно, заставлен всякой дрянью, старымишкафами, сундуками и ящиками, но одолели благополучно. Юлия сумела совладать сзамком, распахнула дверь:
— Прошу. Собаки нет.
— Зря, — сказал он почему-то грустно.
— Да, сейчас время опасное…
— Да нет, вообще без них грустно.
Щелкнул выключатель, оба прищурились от яркого света.Просторная прихожая, через открытую дверь видна другая комната. Юлия видела,как гость мазнул скользящим взглядом по ее квартире, и поняла, что он увиделвсе, все понял, все узнал по расстановке вещей, мебели.
