Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Два года назад, получая автомобильные права, Антон брал справку в психоневрологическом диспансере. Ему шлепнули печать «На учете не состоит». Теперь, значит, поставят?
— Не сдамся! — погрозил Антон пальцем книжному шкафу.
Бросился на кухню, стал со сковородки есть котлеты. Запихивал их в рот, хотя аппетит давно пропал. Котлеты были нормального котлетного вкуса. Как мама готовила, как он любил, с чесноком и перцем. Антон подавился, закашлялся от мысли: это и есть «др. галлюцинации»?
Распахнул дверцы навесного шкафа, чтобы достать чашку, выпить воды, и… попятился, спиной врезался в плиту. Волосы на голове вдруг словно ожили. Каждый превратился в червяка, задрожал, завибрировал и стал медленно подниматься перпендикулярно черепу.
Трубка! Пачка табака «Золотое руно» и курительная трубка. Антон узнал бы ее среди тысячи других — отцовскую трубку… Белесые следы зубов на кончике мундштука, маленький едва заметный сколок — это он, Антон, когда-то стянул трубку, раскуривал, отец его застукал. Антон, испугавшись, разинул рот, трубка упала, и кусочек отбился. Отец его крепко ругал тогда. Антону казалось, что папа более раздосадован порчей любимой трубки, чем фактом мальчишеской проказы.
Когда отец умер, видеть осиротевшую трубку, отполированную отцовскими пальцами, стало мучительно больно. Антон сам положил трубку в гроб, рядом с локтем одной из каменно твердых, по-покойницки сложенных на груди рук отца. Татьяна и мама, опухшие от слез, согласно закивали — пусть вместе с ним… Вместе с гробом трубка уплыла в печь крематория. А теперь нарисовалась в его кухонном шкафу, рядом с чашками, которые только мама (только она!) так расставляла — этажеркой: блюдце, перевернутая чашка, блюдце, чашка вверх дном…
Антон взвыл, схватился руками за голову, между пальцев противно шевелились волосы-черви. Сполз на пол. Господи! Как же не хотелось сходить с ума! Почему он? За что?
Взглядом уткнулся в сложенную газету и мамины очки. Они лежали на стуле. С позиции «на полу безумно сидя» их было отлично видно. Антон закрыл глаза — одной галлюцинацией больше, одной меньше — значения не имеет. Накатило тупое равнодушие. Пропал ни за грош. В голове что-то — тресь! — и получите шизофреника. Коту под хвост карьера, командировка в Италию… Теперь его карьера в психушке на больничной койке будет протекать. «Сестричка, дай утку, Антоша пи-пи хочет сделать…»
Нет! Ну за что? За что? Почему именно он? Звонить в «скорую» или повременить? Действовать или ждать, вдруг рассосется? Антон открыл глаза — декорации не изменились, не рассосались галлюцинации. Как действовать? Скажем, проверить всю эту хрень на ком-нибудь постороннем. «Хрень» вызвала отрыжку противного рыбьего жира. Антон не сквернословил, по причине глубоко утвердившего рефлекса — за плохие слова получишь рыбий жир. Давно канули в Лету те времена, когда мама наказывала, а мерзкий привкус остался. И сейчас не пропал. Значит, прежние условные рефлексы действуют. Будем считать это положительным моментом.
На четвереньках он пробрался к телефонному аппарату, стянул трубку, разговаривал сидя под столом.
— Леночка! Зайка, куколка, лапонька! Куда же ты пропала? — Истеричный тон давался Антону без труда. И лукавить в отношениях с женщинами он давно научился. Еще один старый рефлекс благополучно процветал. — Не нахожу себе места! Я тоскую, рыдаю и скулю, как бездомный пес!
Вот это точно, подумал Антон.
— Две недели скулишь? — Лена мумия мумией, а сразу усекла, что он на пузе ползает. Покаяния возжелала.
— Да, милая! В свободное от работы время. А работаю двадцать шесть часов в сутки. Леночка, сколько в сутках часов? Еще немножко осталось? Ты приедешь сейчас ко мне?
— Право, не знаю, — ломалась Лена, — уже поздно, да и добираться далеко.
— На такси, милая, на такси, я оплачу.
Если бы она в эту минуту потребовала жениться, Антон безропотно бы дал клятву. Хотя умалишенных, кажется, не расписывают.
— Ты доезжай до кинотеатра. А там я встречу, таксист не разберется в наших закоулках.
— Да уж! Я вышла за сигаретами и битых три часа блуждала.
— А почему не позвонила? — обиженно воскликнул Антон. — Я ждал, терзался. Думал, ты меня бросила. Лен, ты меня не бросила? Лен, приезжай, ладно?
— Хорошо.
Больше всего Антону хотелось проделать путь до выхода из квартиры на четвереньках или по-пластунски. Но он заставил себя подняться и бочком-бочком, по стеночке рванул к двери. Сдернул с вешалки пальто, выдрав с мясом петельку в виде цепочки. Оделся уже на площадке, затрусил по ступенькам вниз. У подъездной двери снизил скорость — отчаянно не хотелось сталкиваться с почившей в бозе Ириной Сергеевной. Чуть приоткрыл дверь — никого. Понесся пулей.
Он выкурил полпачки сигарет, маршируя у кинотеатра. Моросил дождь, углубления на асфальте сливались в одну большую лужу. Зонта у Антона не было, и что станет с дорогущими ботинками — его тоже не волновало. Антон промок, зато дождь прибил шевелящиеся волосы, и они более не совершали попыток встать дыбом.
Вот и Лена. Антон запрыгнул в машину и стал возбужденно, с излишним энтузиазмом подсказывать водителю дорогу. У своего подъезда расплатился и как бы галантно, а на самом деле позорно труся, пропустил Лену вперед. Вдруг там ошивается покойная соседка? Но они поднялись в квартиру без приключений.
— О! Какой порядок ты навел, — оценила Лена, когда он помог ей снять пальто и она прошествовала вперед.
— Правда? — возликовал Антон. — Ты видишь? Натурально видишь?
— Конечно. Персонально для меня?
— Да, да, да! — Он подскочил к ней и стал осыпать поцелуями. — Пойдем, пойдем дальше!
На кухне Антон поднял крышку сковородки:
— Леночка, что здесь?
— Котлеты.
— Ангел! Ты ангел во плоти! Теперь еще один вопрос. Он распахнул дверцу шкафа, сам оставаясь за ней, чтобы не видеть злополучной трубки.
— Ну? Что там лежит?
— Трубка и табак. Ты стал курить трубку?
Антон снова подскочил к ней, захватил лицо ладонями и обильно усеял поцелуями — при известной доле фантазии это можно было принять за любовную страсть. Но когда Лена стала послушно отзываться, Антон ослабил натиск. Никакого желания предаться сексуальным утехам он не испытывал. Напротив, похолодел от мысли, что Лена, возможно, сама чикчи-рикнутая, и его заразила.
— Лен, у тебя в роду больные по умственной части были? — спросил он подозрительно.
— Нет, что за странный вопрос, — пожала она плечами.
— А шизофрения воздушно-капельным или половым путем не передается?
— Бред!
— Ты точно знаешь?
— К твоему сведению, я вирусолог. Ни микробов, ни вирусов психических заболеваний в природе не существует.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
