Книга Последняя игра - Катерина Гейтс

Она препроводила Лизку в гостиную, усадила на большой стул и принялась потчевать чаем с конфетами. Я спокойно умывалась и надевала домашние вещи, а бабуля уже выяснила, где учится и работает Лизка, и серьезные ли у нас отношения? По откровениям моей подруги после, от последнего вопроса она чуть со стула не упала. А бабуля моя бесстрастно ответила, что видела, как мы целовались на лестнице перед новым годом, и что она, как здоровый и современный человек, принимает выбор своей внучки и что это лучше, чем, если бы я в свои двадцать, бросилась бы замуж и принялась заводить ей правнуков. Лизка непринужденно засмеялась, постепенно бабушка потеряла интерес к ее персоне и пошла по своим делам. Мы остались вдвоем, с остывшим чайником чая и початой коробкой конфет. Была середина марта, то, чего мы пытались избегать почти четыре месяца, произошло. Я понимала, что нужно взять инициативу в свои руки.

– У нас отличный вид с балкона! – я схватила Лизку за руку и потащила на балкон, вид у нас и вправду был приличный, не скажу, что оригинальный, но Кремль был виден хорошо.

Лизка наигранно изобразила восхищение и засмеялась. Сквозь тучки выскользнул неуверенный солнечный лучик, он осветил на асфальте мелкие дождевые капли, похожие на брызги. Я свесила голову с балкона и глубоко вдохнула холодный воздух, Лизка ежилась от холода, но не заходила в комнату, мне стало не по себе от волнения.

– Ты пыталась сидеть на перилах? – спросила Лизка.

– Нет! Ты что, я ужасно боюсь высоты и потом, они же скользкие, если бы и посидела на них, то один только раз – и все.

– Если чего-то боишься, не нужно этого делать, – учительским тоном произнесла моя подруга и сделала шаг в сторону двери, я крепко схватила ее за плечо и развернула к себе, она протянула руки и обняла меня за шею.

– Скажи, что ты хочешь сделать?

«Очень умно» – пронеслось в моей голове, – «спрашивать подобные вещи». Я потянулась губами к ее лицу, она отстранилась.

– Скажи, – настойчиво повторила она.

– Лизка, – разозлилась я, – что за штучки!?

– Как ты можешь сделать то, чего боишься, ты даже сказать об этом не можешь? – пожала она плечами, словно говорила очевидные вещи. – Стесняешься, не говори, но тогда ничего и не произойдет.

Мои брови поползли вверх.

– Лизка, ты чего? – я крепко обняла ее за талию.

– Я всего лишь говорю правду, – снова пожала плечами Лизка и убрала руки с моей шеи.

– Оставь руки, – строго сказала я, и она вернула руки на место, – закрой глаза, – Лизка усмехнулась и закрыла глаза. – Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, с самого первого дня я боюсь, что ты уйдешь. Её губы дрогнули. – Если ты хочешь идти – ступай, – но она крепче обняла меня за шею.

– А сейчас я тебя поцелую, и мы уйдем с балкона, потому что тут чертовски холодно!

Лизка поднялась на цыпочки и уверенно поцеловала меня, ее руки крепко сжимали мою шею, а я держала ее за талию так, как тонущий, хватается за спасательный круг. Я открыла глаза и прошептала:

– Пожалуйста, больше не устраивай такую ерунду никогда.

Лизка кивнула в ответ, и мы вернулись в гостиную, где потом допивали остывший чай и весело болтали, как ни в чем ни бывало.

Сейчас же, сидя на лавке под палящим южным солнцем, все произошедшее этой весной казалось мне далеким и никогда не существовавшим. А мой дядя с его очередной игрой вызывал у меня раздражение. Я грызла указательный палец и судорожно думала, что лучше сказать дядюшке, когда буду перезванивать ему, как перезвонить ему и что ответить? Мы отдыхали на Черном море, в небольшом городишке, в полном отчуждении от большого внешнего мира. Едва приехав, Лизка решила сама, потом предложила и мне напрочь отказаться от интернета. Ей это успешно удавалось. Она много писала. Как выяснилось, не только свои рассказы, но и личный дневник. Мы договорились, что если мне будет тяжело, то я могу в любой момент вернуться к обычному режиму жизни. Я держалась уже двадцать третий день, за это время мне пять раз позвонила бабушка и вот единственный раз Ян. Я начала читать книги, пыталась рисовать, но рисование выходило плохо и коряво. Или же уходила на морской берег с плеером.

Я представляю, как человеку, живущему в городе, и который каждый вечер возвращается в свою душную квартиру, сложно поверить в то, что мы отдыхали именно таким образом. Но по-другому у нас бы не вышло отдыха в таком забытом цивилизацией, вернее тем, что мы называем цивилизацией, месте.

Жизнь в городке протекала медленно и плавно, здешние женщины работали с утра и до позднего вечера. Круглые сутки по пруду, словно в детской карусели, плыли лебеди. Пожилые мужчины играли на аллеях в нарды или неспешно обсуждали текущие дела. Никто никуда не торопился. А ночью, мне казалось, что я просто глохла. Я представляла, что когда в вечерней тишине я беру Лизку за руку, место нашего соприкосновения начинает с шумом искриться, а если я ее целую, то и вообще из углов комнаты с нарастающим шумом поднимается барабанная дробь. Лизка смеялась, но относилась с пониманием. Первые десять дней (не меньше), я даже в кромешной тьме не могла обнять её.

Сейчас, когда я уже сроднилась каждой клеточкой тела с этим местом, мои волнения первых дней кажутся смешными и нелепыми. Теперь я могу в любой момент не просто схватить её за руку посреди людной улицы, но и поцеловать. Думаю, Лизка жутко обижалась на меня первые дни. Возможно, даже сожалела, что согласилась поехать со мной аж на целое лето.

– Кир, – тихонько сказала Лизка, – а ведь у нас еще целое лето впереди?

– Ага, – радостно ответила я, – аж целое лето.

– Нужно на лошадях покататься, Кир, чего они ходят мимо нас целыми днями?

– Можно, спросим в обед хозяина, кажется у него были лошадки.

Лизкино лицо посветлело, и глаза засияли, как у ребенка, которому пообещали желанную игрушку.