Главным сейчас было привлечь внимание команды. Тамплиер вытащил нож и отрезал от дорогой парчи еще одну полоску. Затем он взобрался на поручни, широко расставил ноги, чтобы не потерять равновесия, и вытянул руки вверх. Легкий бриз поднял ткань и заставил ее развеваться широкими волнами.
– Они приближаются! – возбужденно воскликнул один из стоявших за спиной Роуэна мужчин.
Корабль действительно приближался. Причем довольно быстро. Около двадцати человек сидели на веслах, еще около дюжины носились по палубе. Шлемы и наконечники копий поблескивали в солнечных лучах; Роуэну казалось, что он уже слышит голоса моряков. Затем тамплиер увидел, как они поднимают оружие к небу… У него перехватило дыхание. Он мог угадать, когда воины собираются помочь, а когда напасть. Даже с такого расстояния. Ему слишком хорошо были знакомы эти движения. «Проклятье!» – подумал тамплиер.
– Молитесь, господин Жерар, – спокойно произнес Роуэн, хотя внутри у него все клокотало, как и за несколько часов до этого, во время бури. По венам разливалось особое волнение. Роуэн и сам не знал наверняка, что это было: жажда битвы или просто страх. – А остальные готовьтесь продать свою жизнь подороже. Эти люди не будут никого спасать. Они собираются нас убить.
Француз завопил от ужаса, и Роуэн готов был поспорить, что его нижнее белье не осталось сухим. Кэдмон, осыпая незнакомцев проклятиями, выудил невесть откуда плотничий топор. Свой охотничий нож Роуэн бросил одному из наемников, выглядевшему более воинственно, чем матросы. Затем тамплиер выпустил из рук парчу и достал из ножен длинный боевой нож.
Разбитый корабль – не самое удачное место для оборонительного боя. Однако на скале было ничем не лучше, поэтому Роуэн остался стоять на прежнем месте. Ему хотелось, чтобы сейчас на нем поверх изношенной туники был надет плащ – его белый плащ с красным тамплиерским крестом, благородное облачение рыцаря-храмовника. А к нему неплохо было бы иметь полутораручный меч с прекрасным франкским клинком. К счастью, буря не отняла у Роуэна серебряный нательный крест, висевший на крепком кожаном шнурке. Тамплиер поднес крест к губам и поцеловал.
Диковинный драккар теперь находился так близко, что Роуэн слышал рев мужчин, плывших на нем, и видел их жадные взгляды. Из-под массивных шлемов свисали светлые косы. Первые воины уже сняли с борта свои щиты и, подняв мечи, начали стучать ими по железной обивке – после этого последняя надежда на то, что у них мирные намерения, испарилась. Крики чужаков становились все громче и теперь заглушали даже отчаянные рыдания Жерара.
Роуэн подумал о своем сундуке. Разве Бог и святой Кутберт не должны были помочь ему доставить содержимое сундука на родину? Однако пути Господни неисповедимы, а Роуэну, верно, было уготовано путешествие на морское дно, вслед за несчастным Эльриком. Тамплиер знал, что вообще-то этот древний корабль не должен был существовать, и ему хотелось разгадать его тайну. Тысячи мыслей роились в голове у Роуэна.
Но все они улетучились, когда спустя секунду он увидел женщину.
Тамплиер заморгал. Неужели там на палубе действительно стояла высокая стройная женщина с золотистыми волосами, доходившими до середины спины, в кольчуге, под которой вырисовывались груди? Она была столь же совершенна, как Суламифь из «Песни песней» Соломона. Когда Роуэн снова взглянул на корабль, там не было никакой женщины. Да и что могла делать представительница прекрасного пола среди толпы кровожадных воителей? Должно быть, его нервы на пределе, раз ему мерещится такое.
Когда первое копье со свистом пролетело мимо всхлипывающего Жерара и Роуэн спрыгнул на скалу, чтобы подхватить оружие противника (но оно, выскользнув из его руки, все же скатилось в море), странное видение, красавица с драккара, было позабыто.
Руна помчалась на корму за луком и стрелами. Она знала, что Ингварр, первый воин йотурцев, считал длинный лук оружием франкских и английских трусов. Он презрительно поморщился, когда девушка получила этот лук в подарок от отца на восемнадцатилетие. Сам Ингварр подарил ей боевой топор. Сейчас он висел у Руны на поясе, и в его тяжести было что-то успокаивающее. И все же она не хотела отказываться от своего лука. Если не считать Ингварра, бойцы Йотура уважали Руну за быстроту и ловкость, а также за то, что она отлично владела всеми видами оружия. Теперь девушка наконец-то могла показать себя в настоящем бою.
Конечно, захват уже разбитого корабля, затонуть которому не давали лишь голые скалы, был пустяком по сравнению с героическими деяниями, о которых слагали песни скальды. Шторм пережили лишь несколько мужчин. Но, по крайней мере, один из них выглядел очень воинственно.
Руна скользнула под платформу для гребцов, где хранились трофеи и провиант, а для них с братом был отведен укромный уголок, чтобы им не приходилось спать на палубе, как остальным. Девушка забросила на плечо колчан и, вынимая первую стрелу, другой рукой потянулась за луком.
Когда Руна снова поднялась на палубу, гребцы уже подогнали «Ловца ветров» к скале. В то же мгновение отец Руны, Бальдвин Бальдвинссон, запрыгнул на борт и поднял меч.
– Проявите отвагу и сражайтесь! – крикнул он на языке англичан. – Тогда мы даруем вам право умереть с оружием в руках, чтобы вы как настоящие доблестные воины смогли попасть в Вальхаллу!
Руна увидела, что высокий чужестранец и толстяк, сидевший на скале, словно наседка на яйцах, обменялись удивленными взглядами. Ну конечно, ведь они оба были христианами. Весь мир поклонялся этому жалкому богу, позволившему распять себя на кресте, вместо того чтобы бороться за свою жизнь и честь. Кто сегодня помнил об отце всего сущего Одине и других асах, принимающих павших воинов с кубком меда и пирующих с ними за богатыми столами Вальхаллы, пока не придет пора всем вместе вступить в последний бой с огромными чудовищами?
– Мы не будем сражаться! – крикнул мужчина, который, судя по акценту, действительно был англичанином.
– Конечно, чего еще ждать от христиан, – проворчал в бороду стоявший возле Руны Ингварр.
Англичанин хотел продолжить, но его перебил толстяк.
– Мы щедро заплатим, если вы отвезете нас на берег! – завопил он дрожащим голосом, пытаясь подняться на ноги.
Он говорил по-английски с акцентом. Казалось, толстяк вот-вот соскользнет со скалы в море, и только крепкая хватка англичанина не давала этому случиться.
– Замолчите, господин Жерар!
– Почему? Что вы собираетесь предложить им вместо денег, господин Роуэн? Думаю, у нас нет выбора.
– Верно сказано, – пробормотал Ингварр и ухмыльнулся.
Остальные воины едва удержались от смеха.
Англичанин по имени Роуэн отодвинул тучную наседку себе за спину и сделал шаг вперед.
– Ты говорил о доблести, – обратился он к Бальдвину низким звучным голосом – не вызывало сомнений, что этот голос, как и мускулистые руки англичанина, был закален не одним десятком сражений. – Но разве она заключается в том, чтобы убивать потерпевших бедствие? Мы стоим на обломках корабля и без помощи умрем здесь в муках. Поэтому я взываю к твоей чести и прошу нам помочь.
