Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
– И без веревки, да? – засмеялась Ника. – Не повеситься в случае чего…
Паша показал ей за спиной неприличный жест. Ника только пожала плечами.
– Ладно, дело хозяйское, в смысле – добровольное. – Олег с интересом взглянул на Нику. – Мастер спорта? Мне Антон не говорил об этом, просто сказал – ловкая, спортивная.
– И языкастая, – подсказал Паша. – Язык как… – Паша не нашелся что сказать, рубанул изо всех сил рукой в воздухе.
– Так и есть, – кивнула Ника Олегу, не обращая внимания на Пашу.
– А спорт какой? – продолжал спрашивать Олег Александрович.
– Шахматы! – засмеялся Паша. – Разве не видно? Мозги наружу лезут уже!
– Что ты завелся-то? – удивилась Ника.
– Да баб умных не люблю, бесят. От них все зло мира.
– Я тебя вообще первый раз в жизни вижу.
Паша вспыхнул:
– Мы в одной школе учимся. Так, на всякий случай.
– Значит, тебе не повезло, Паш, – засмеялся Олег. – Не заметила тебя Ласточкина. Вот пошел бы с ней поход, показал бы себя…
Паша, воспользовавшись, что Олег обернулся на чей-то вопрос, привстал и выразительно потряс бедрами.
Ника взглянула на Кирилла, который в это время, отвернувшись, объяснял что-то Верочке. Не слышал, жалко. И не видел. Может, ответил бы Паше так, чтобы у того отпала охота хамить.
– Правда шахматы? – спросил Олег, снова повернувшись к ним. – Паш, ты, кстати, давай не выступай, не принято у нас задираться, ты в курсе. Раз вы все из одной школы, вот и держитесь вместе.
Ника повела плечами. Кажется, эйфория первых дней прошла. Природа природой, а то, что мальчики цапаются из-за нее – к этому не привыкать, обычное дело в классе. Просто этих она даже не знала до поездки, ей своих, из класса, хватает.
– Нет, не шахматы. Горные лыжи.
– Ух ты! – искренне восхитился Олег. – Молодец. Значит, с горами знакома.
– Да, только с зимними, на сборы езжу уже восемь лет.
Кирилл наконец подошел к ней и к Олегу. За ним стояла, тихо слушая и то и дело поправляя очки в черной оправе, Верочка. Ника услышала, как она спросила:
– Кирюш, ну что, возьмешь мой фотоаппарат, да? А то он тяжелый.
– Так договорились же, – немного удивленно ответил Кирилл. – Приноси мне в палатку.
Ника кивнула всем и пошла к морю. Неужели так не может быть, чтобы никто никому не завидовал, никто никого не ревновал, не хотел отбить, чтобы никто не писал гадости в Сети… Как она устала от этого в школе и как надеялась, что здесь, в лагере, про который ее ироничный и трезвый отец говорил только в превосходной степени, ничего подобного не будет. Но – нет. Кто-то притягивает к себе несчастья и болезни, кто-то – удачу, случайную, ничем не оправданную, от которой захватывает дух и становится страшно, кто-то – удивительных людей с интересными судьбами – мама ее раньше всегда радовалась, что к ней всегда идут сами персонажи, и искать не надо, приедет снимать сюжет о коммунальных службах, а встретит забытого героя войны, или умнейшую учительницу, или бескорыстного и талантливого врача, или же местного поэта, искреннего и наивного; к кому-то идут бездомные собаки и кошки, всегда и везде, а Ника словно манит завистливых и недобрых приятелей и подружек. Может, ей так кажется? Ведь у нее есть в школе хорошая подруга Таня. Есть или была, теперь уж и не разберешь.
Они дружат с раннего детства, но та уже год как живет в собственном мире. Мир этот состоит в том, что Танька сочиняет песни и ставит их в Интернет. Это не просто увлечение, а образ жизни, ничего другого Танька не делает.
Музыкального образования у Тани нет, голоса тоже, но она на слух подбирает аккорды, легко, не задумываясь, плетет простые рифмы «свет-нет-ответ», «приду-уйду», «забуду – не буду», «зима-сама» и имеет успех у других подростков в Интернете, количество ее подписчиков в Ютубе и Инстаграме перевалило за пять тысяч. Значит, кто-то слушает эти незамысловатые песенки, кому-то они нравятся. Таня в жизни разговаривает нормальным голосом, а поет особым, чуть гнусавым, как будто специально фальшивит, не дотягивает ноты, подвывая, подплывая к верхним нотам, от этого мелодия становится неопределенной, узнаваемой и оригинальной одновременно. И это имеет успех у сверстников.
Таня сама кому-то явно подражает, но уже есть девочки, в основном младше, не из Москвы, из провинции, которые подражают ей. Пишут похожие песенки, посылают Тане, чтобы она оценила. Возможно, какой-то девочке, которая живет в маленьком поселке в двухстах километрах от Вологды или Мурманска, Танька кажется столичной звездой.
Ника дружила с Таней с тех пор, как себя помнит, их матери когда-то гуляли вместе с колясками, и девочки познакомились, как только стали узнавать мир вокруг себя. Танька – естественная часть ее жизни. Но эта часть становится все более и более чужой, к сожалению. Что делать, если Нике не нравятся эти песни, они видит, как подружка на уроках сочиняет их, чертыхаясь, когда ей совсем не хочется писать и, главное, – не о чем, но она боится, что ее забудут подписчики, станут отписываться, и она с раздражением чиркает, чиркает в тетрадке, спрашивая Нику:
– Нормально? Классно?
– Нормально, классно, – обычно кивает Ника. А как скажешь, что это неинтересно, вторично, ни о чем? Этот как раз тот случай, когда твоя замечательная правда никому сто лет не нужна, как обычно говорит ее отец.
– Завтра выхо́дите в шесть тридцать, – предупредил Олег.
– Может, хотя бы в восемь, Олег Александрович? – спросила Верочка, все так же стоя близко-близко к Кириллу.
– Жарко будет. Нет, подъем в пять тридцать, стартуете в шесть тридцать. Не обсуждается.
– Ага! – зевнула Борода и по-хозяйски подгребла к себе Верочку, оттянув ее от Кирилла.
– Ну Даш… – промяукала Верочка, но покорилась, виновато оборачиваясь на Кирилла. Тот в ответ пожал плечами.
Ника кивнула. Все привычно, похоже на сборы. Распорядок дня, все распланировано… Только свободы здесь намного больше. И можно делать то, что хочешь. Никто ее не заставляет завтра идти так рано и проверять, сможет ли она питаться ягодами и зелеными орехами. В принципе можно и не вставать полшестого, спать до семи. Сегодня она видела, что кто-то пришел на обед к концу, кто-то бежал купаться, когда все остальные уже вернулись с моря. Железной дисциплины нет. Но она привыкла за годы в спорте к тому, что день расписан не только на сборах, но и каждый обычный день, даже выходной, спланирован с утра до вечера. И это ей нравится гораздо больше. Тогда успеваешь и отдохнуть, и очень много сделать – для себя, для семьи. Теперь ее семья стала в два раза меньше, но они с отцом живут так, что всегда чувствуют заботу друг друга. Вот в июле поедут вдвоем на Алтай, там будет время пообщаться.
Глава 2
Анна вышла из кельи и остановилась. Кажется, что-то не так. Она потрогала голову. Не надела платок. Подержала его в руках и положила рядом. И вчера так же было. Она вообще чувствует себя уже несколько дней как-то странно. Как будто она здесь и в то же время где-то еще. Идет по какой-то улице, бесконечной, вдали светло, и ей так хорошо идти… Когда она видит эту улицу, то перестает слышать и воспринимать все вокруг. Ее могут по несколько раз окликать, останавливать. А она вроде и слышит… а вроде и нет. Не хочет оттуда возвращаться, как иногда не хочется просыпаться утром, когда понимаешь, что наступил новый день, что надо просыпаться, вставать, жить, а во сне так хорошо, так покойно, во сне жив Артем, еще не было того страшного дня, еще ничего не произошло, еще она не ушла с утра на работу, еще Ника не повела Артема на занятие, еще не занялся прекрасный весенний день, такой день, в который просто не может произойти ничего плохого, в который не может Артем высунуться из окна аудитории, куда Ника привела его заранее – зачем было приводить заранее! Зачем?! Почему она все всегда делает вовремя, все кругом опаздывают, и только Ника приходит везде за пять минут до начала. Кто ее этому научил? Почему она такая выросла? Зачем она привела Артема так рано и оставила, маленького, семилетнего, беспомощного? Зачем? Куда она так спешила? На свои спортивные занятия? Зачем ей этот спорт, зачем? Кому вообще нужна вся эта суета?..
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
