– Джорджу Гастингсу двадцать два года.
Анна облегченно вздохнула. Разница в четыре года была не так уж страшна, в то время как невеста, которую Эдвард подобрал для Генри, была на девятнадцать лет старше его.
– Одобрит ли этот брак новый король? – спросила Анна.
Будучи их сеньором, король Генрих имел право прервать помолвку в том случае, если партия придется ему не по нраву.
– Этот юный глупец женился по любви, – сердито бросил Букингем. – Что вы об этом думаете?
– Думаю, что привязанность короля к Екатерине Арагонской достойна восхищения, – произнесла Анна, хорошо понимая, впрочем, что Эдвард не ждет от нее ответа.
– Его величество порывист, как молодой щенок. Боже праведный, зачем ему понадобилось жениться на вдове своего брата? Это выше моего понимания. К тому же он сочетался браком перед своей коронацией. Их обоих коронуют через шесть дней. – Эдвард покачал головой в недоумении. – Молодой Генрих никогда не станет таким королем, каким был его отец, если не научится обуздывать свое чрезмерно чувствительное сердце.
– Осторожней, Эдвард, – осмелилась прервать его Анна. – Вы говорите о короле.
– Я волен выражать свое мнение в собственном доме! – зло сверкнул он глазами.
– И вы всегда так и поступаете, – сказала она, успокаивая его ласковой улыбкой.
Его тяжелый взгляд сообщил о том, что он не знает, как расценить ее последнее замечание. В следующую секунду Эдвард, видимо, решил, что она не посмеет над ним насмехаться или прямо выражать ему свое осуждение.
– Если в переговорах о вашем приданом и вдовьей доле наследства все пройдет без осложнений, – сказал он, – к концу года вы с Гастингсом поженитесь.
Анна невозмутимо восприняла его безапелляционное заявление, уверенная в том, что, если Джордж Гастингс будет ей неприятен, она сможет отказаться от замужества. О семье Гастингс она знала не много, только то, что их родовое гнездо находится в Лестершире. Ей хотелось бы расспросить о них, но Эдвард, взяв Анну за руку, уже вел ее к остальным дамам.
– Какие вести из королевского дворца? – требовательно спросила Элизабет сразу же, как только Анна снова была водворена на свое место у окна. – Я жду приглашения в свиту королевы.
– Вам уже была оказана честь сопровождать принцессу Кастильскую во время похоронной процессии короля Генриха, – осадил ее Букингем. – Не нужно быть чересчур требовательной.
Он рассмеялся, видя ее разочарование.
– Не следует волноваться, моя дорогая. Не может быть никаких сомнений в том, что вы получите место среди фрейлин королевы Екатерины. Обе мои сестры удостоятся чести быть в свите ее величества. Да и как может быть иначе, ведь Стаффорды – самый знатный род в королевстве!
3
Дворец в Гринвиче, 17 июля 1509 года
Двое королевских камердинеров, призванных его величеством, спешили в его личные покои. Было уже за полночь, но Уилл Комптон нисколько не был удивлен, узнав, что Генрих Тюдор до сих пор не отошел ко сну. Ах да, его уже, должно быть, раздели и облачили в длинную ночную рубаху из белого шелка. Он умыт, а его зубы вычищены. Слуга расчесал его волосы и натянул ему на голову расшитый ночной колпак из пурпурного бархата. Однако раньше этим вечером Уилл замечал страстные взгляды, которыми обменивались король и его молодая супруга. Со дня их свадьбы прошло чуть больше месяца, и им еще не наскучили совместные постельные развлечения.
Уилл и его напарник-камердинер Нэд Невилл миновали приемный зал, где лейб-гвардейцы несли караульную службу, и небольшой коридор, соединяющий его с личными покоями короля. Двое дворцовых стражников, которые проведут остаток этой ночи на тюфяках перед дверью в королевские покои, уже зевали во весь рот. Они могли бы уже спать – сегодня король их не призовет.
Позади личной палаты находилась королевская опочивальня, в которой стояло массивное ложе, а по стенам были развешены изысканные гобелены. Оба камердинера прошли ее, не задерживаясь, и оказались во второй спальне, в которой, собственно, и спал его величество. Благодаря нескольким светильникам – прямоугольным слиткам дорогого пчелиного воска – Уиллу были видны окна, занавешенные атласными портьерами в пурпурных, белых и черных полосах. Дубовые полы были выкрашены так, что походили на мрамор, а стену украшал гобелен тончайшей работы, изображающий сценку охоты. Маленькие, искусно изготовленные ковры устилали не только столы, но и пол около королевской кровати.
При короле был всего лишь один слуга благородного происхождения, который проведет эту ночь на тюфяке у изножья королевского ложа. Сейчас он отошел в сторону, уступая заботу о своем венценосном подопечном Уиллу и Нэду, и собрал тем временем около себя королевских питомцев: двух гончих и дрессированного хорька, не давая им последовать за хозяином.
Уилл подумал, что Генрих Восьмой, хоть и был одет в одну ночную рубаху, выглядел королем до кончиков ногтей. Его величеству недавно исполнилось восемнадцать лет. Он был одарен рослым мускулистым телом, закаленным долгими часами упражнений на ристалище. Лицо его также было приятно для взора, даже сейчас, когда чело было омрачено.
– Почему так долго?
Генрих бросил на них гневный взгляд, прищурив светлые глаза. Король отличался непредсказуемым настроением, но Уилл полагал, что его величество не будет долго сердиться, ведь он направляется в спальню к молодой жене.
– Не извольте гневаться, ваше величество, – сказал Нэд, хватая ночное королевское платье – багряную бархатную мантию, отороченную мехом горностая, – и помогая королю в него облачиться.
Уилл взял факел, чтобы осветить путь до двери спальни, где короля будет ожидать его супруга. Им не придется идти далеко – покои короля в Гринвичском дворце были соединены с палатами королевы внутренней галереей. Обычный человек не устоял бы перед искушением поскорее увидеть свою молодую жену и пошел бы к ней самостоятельно, но протокол требовал от самодержца везде быть с сопровождающими лицами, даже по пути в спальню супруги.
Его величество двинулся бодрым шагом, не обращая внимания на царящий в галерее мрак и не глядя в многочисленные окна по обе ее стороны. Луны не было, но внутренние дворы замка были освещены фонарями.
Перед дверью в спальню их встретила невысокая темноволосая женщина – одна из испанских служанок королевы. Она присела в глубоком реверансе сразу же, как только узнала короля, и, пятясь, вошла внутрь, освобождая монарху путь в комнату. Вскоре она вышла через другую дверь в дальнем конце комнаты и устроилась там ждать так же, как полагалось теперь и Уиллу с Нэдом. Правило, по которому король никогда не должен был оставаться без присмотра, обязывало его слуг быть поблизости до тех пор, пока его величество не будет готов в их сопровождении вернуться в собственную кровать.
– Возможно, мы просидим тут всю ночь, – пожаловался Нэд.
Уилл что-то промычал, соглашаясь. Его величество был здоровым молодым человеком, женившимся на привлекательной женщине. Делить с ней ложе – его монаршая обязанность, однако было совершенно очевидно, что выполнение этого долга обоим доставляет удовольствие. Могли пройти долгие часы, прежде чем Генрих покинет постель королевы.
