Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
— Звонила ваша дочь, — сказала она Сервасу.
Тот приподнял бровь.
— Я сказала, что вы спите, и она не велела будить вас, но просила передать, что скоро заедет, — добавила женщина.
Мартен взял пульт и выключил телевизор. Поднявшись, он посмотрел на свой изношенный свитер, замахрившийся на локтях и манжетах, и внезапно вспомнил, что завтра Рождество.
— Может, хоть по случаю праздника побреетесь? — подколола его Элиза.
Пациент ответил не сразу.
— А что будет, если не побреюсь? — поинтересовался он наконец после долгой паузы.
— Подтвердите то, что думают о вас почти все, кто тут живет.
Сервас снова вздернул бровь:
— А что они думают?
— Что вы бирюк и бука.
— И вы с ними согласны?
Женщина пожала плечами:
— Что и говорить, характерец у вас тот еще…
Мартен рассмеялся, а она улыбнулась, покачала головой и вышла. Когда дверь за Элизой закрылась, Сервас задумался. Его не волновало, что думают о нем другие, но Марго не должна видеть его таким. Последний раз дочь навещала его три месяца назад, и он до сих пор не забыл, с какой печалью и укоризной она тогда на него смотрела.
Сервас прошел через холл и начал подниматься по лестнице. Его комната находилась под самой крышей и была очень маленькой — едва ли больше девяти метров. Обставлена она была по-спартански: кровать, узкая, как ложе тайно вернувшегося на Итаку Одиссея, шкаф, письменный стол, несколько полок с книгами — Платон, Цицерон, Тит Ливий, Овидий, Сенека… Размеры временного пристанища и отсутствие уюта не волновали Серваса, зато вид из окна на лес и поля был хорош даже зимой.
Он сменил старый свитер и майку на рубашку и чистый пуловер, надел любимую стеганую куртку, шарф и перчатки, спустился на первый этаж и покинул дом через заднюю дверь. Дойдя по засыпанной снегом равнине до ближайшего перелеска, вдохнул полной грудью холодный влажный воздух. Его окружала вселенская тишина, а на снегу не было ни одного следа — здесь никто не гулял.
Мартен очистил каменную скамью, уютно устроившуюся под двумя вековыми деревьями, и сел. «Черт, как же холодно!»
В небе, белом под стать окружающему пейзажу, летали вороны, и мысли в голове у сыщика были такими же мрачными, как оперение этих птиц. Он запрокинул голову и сделал глубокий вдох. В памяти, как посмертный отпечаток портрета убийцы на сетчатке жертвы, всплыла улыбка того человека. В прошлом месяце он перестал принимать антидепрессанты, не поинтересовавшись мнением лечащего врача, и сейчас вдруг испугался, что тьма снова поглотит его.
Возможно, он поторопился…
Полицейский понимал, что недуг может убить его. Он сражается с тяжелой депрессией, его мозг бьется в конвульсиях, как попавший в капкан зверь, и никто не знает, надолго ли его хватит.
Жестокое страдание опустошает душу.
Полгода назад ему домой пришла посылка, доставленная UPS.[2] Отправитель, некий М. Особа, жил в Пржевлоке, на востоке Польши, в лесистой местности на границе с Белоруссией. Внутри картонной коробки находился термобокс. Сердце едва не выскочило у Серваса из груди, когда он поддел кухонным ножом сургучную печать. Сыщик не помнил, что именно ожидал найти внутри. Отрезанный палец? А может, даже кисть руки (учитывая размеры упаковки)? Но увиденное оказалось во сто крат хуже. Предмет в форме большой груши красного — нет, алого, как сырое мясо, — цвета. Сердце… Определенно человеческое. Приложенная записка была не на польском, ее написали по-французски:
Она разбила твое, Мартен. Думаю, теперь ты наконец почувствуешь себя свободным. Сначала будешь страдать, но потом успокоишься — нет смысла искать, не на что надеяться. Подумай об этом.
С дружескими чувствами, Ю. Г. Последняя надежда — мизерная, призрачная: это жестокая дурная шутка и сердце не ее…
Сотрудники лаборатории сделали генетический анализ, сравнив ДНК «подарка» с ДНК сына Марианны Юго, вынесли вердикт, и разум Серваса дрогнул. По указанному на посылке адресу находился отдельно стоящий дом в глубине векового леса. Беловежская Пуща была одним из последних первозданных лесных массивов Европы. Единственным нерукотворным памятником необъятного леса эпохи герцинской складчатости,[3] который в начале христианской эры покрывал весь север континента. Взятые на месте анализы подтвердили, что Гиртман жил там — как и многие женщины, похищенные в последние годы в разных европейских странах. В том числе и Марианна… Сыщик выяснил, что фамилия «Особа» переводится с польского как «человек»: Гиртман тоже читал Гомера.
Разумеется, след на этом обрывался…
Месяц спустя Мартена признали временно негодным к службе и направили в центр, где впавших в депрессию полицейских заставляли заниматься спортом по два часа в день и выполнять мелкие бытовые поручения — например, сгребать опавшие листья в парке. Он беспрекословно подчинялся, когда ему давали эти задания, но вот от групповой терапии отказался наотрез. Уклонялся сыщик и от общения с другими пансионерами: почти все они были алкоголиками — то ли в силу природной склонности, то ли из-за «трудовой биографии». Люди годами купались в нечистотах, имея дело с отбросами общества, и неизбежно срывались. Даже самый бесчувственный и твердолобый человек ломается, когда его в глаза называют легавой сукой, мусором, сволотой, когда его детей задирают во время перемены на школьном дворе только за то, что их отец — полицейский, когда жена уходит, заявив, что «ей все обрыдло». Тех, кто стоит на страже безопасности граждан, эти самые граждане ненавидят и презирают, а подонки общества прохлаждаются в это время на террасах кафе или в постели с девками… Большинству постояльцев центра хоть раз да приходила в голову мысль о самоубийстве.
У депрессии много пагубных последствий. Одно из них — невозможность сконцентрироваться и заниматься своим делом. Патрон Серваса комиссар Стелен быстро понял, что майор совершенно выбит из колеи и неработоспособен. Да Мартен и сам это осознавал. Ему было плевать на убийц, насильников и грабителей всех мастей. Он утратил вкус не только к работе, но и к еде, к происходящим в мире событиям и к своим любимым латинским авторам.
Даже музыка Малера перестала его волновать…
Последний симптом пугал мужчину сильнее всего. Выбрался ли он из пропасти? Не факт, хотя в последнее время появились признаки улучшения: душа понемногу оттаивала, кровь быстрее бежала по жилам… Так случалось каждый год, когда весна вступает в свои права, гоня прочь зимнее уныние. Сервас поймал себя на желании вернуться к папке с делом, пылившейся на его рабочем столе, и даже сказал об этом Венсану Эсперандье, своему помощнику и единственному другу. «Выздоравливаем?!» — обрадовался молодой сыщик. Майор улыбнулся. Венсан был страстным поклонником инди-рока,[4] читал манга,[5] обожал видеоигры, дорогие шмотки и навороченные гаджеты, но майор уважал его мнение. Помощник рассказал, как идет расследование двух сложных дел, над которыми они начинали работать вместе. «Мы зашли в тупик…» — сообщил он, заметил в глазах шефа искорку охотничьего азарта и обрадовался, как пацан, выкинувший ловкий фортель.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
