Рыцарь командир Кейд Уильямс возглавлял команду «Эхо» — самый элитный и престижный боевой отряд тамплиеров, славившийся своей эффективностью и использованием нестандартных методов. Райли и Ольсен сражались бок о бок с Кейдом уже давно, видели и слышали вещи, от которых рядовой тамплиер пришел бы в смятение и ужас. Но Кейд всегда заражал своих солдат решимостью и целеустремленностью. И они были готовы идти за ним куда угодно, не задавая лишних вопросов.
Дункан же появился в команде «Эхо» всего несколько недель назад, до этого проработав немало лет в службе охраны Наставника. Но даже за столь короткое время странный и загадочный человек по имени Кейд стал для него важен. Кейд научил его пользоваться уникальным даром, которым наделила Дункана природа и который сам он прежде считал скорее искушением или проклятием. И хотя порой он не соглашался с Кейдом, частенько нарушавшим правила — устав, которому поклялся следовать каждый рыцарь, — Дункан быстро понял: этот человек может преподать ему многое.
Дункан заглянул в приоткрытую дверь палаты, где в окружении сложнейшей медицинской техники и приборов спал Кейд. Прежде такой сильный и подвижный, сейчас он не был похож на самого себя.
— Боже милостивый, зачем он это затеял? — шепотом спросил друзей Ольсен, расстроенный тем, что не может помочь другу.
— Он искал жену, — ответил Дункан, по-прежнему не сводящий глаз со спящего рыцаря командира.
Воцарилось молчание. Дункан отвернулся от двери и увидел, как рыцари уставились на него.
— Что тебе об этом известно? — спросил Райли.
По его тону Дункан сразу понял: ему здесь до конца еще не доверяют. В голосе сержанта звучало любопытство и одновременно подозрение.
— Я видел ее, — не моргнув глазом, ответил Дункан. — По крайней мере, мне так показалось.
— Что?! Когда?
— В ту ночь, когда мы нашли тело Стоуна в Оттер-Лейке.
Дункан вспоминал о той ночи не без содрогания. Они с Кейдом отправились на встречу с главой подразделения «Custodes Veritatis», тайного отдела в иерархии тамплиеров, отвечавшего за защиту и сохранность священных реликвий ордена. А Райли с Ольсеном обеспечивали им прикрытие, старались выяснить, нет ли слежки. Стоуна нашли убитым прямо в доме, причем было очевидно, что он подвергался жестоким пыткам и что нападение совершили некроманты, члены Совета Девяти, стремившиеся похитить копье Лонгина, одно из священных сокровищ ордена. Рыцари оказались в сложном положении, не смогли вызвать подкрепление и выжили лишь благодаря уникальной способности Кейда проникать в потусторонний мир.
Из огня да в полымя, вот чем обернулось для них тогда путешествие в потусторонний мир. Ибо едва успели они открыть глаза и оказаться в странном перекрученном, нереальном мире, как подверглись жесточайшей атаке голодных и смертельно опасных призраков. Целые их полчища начали теснить рыцарей к бурному морю, и не было у них другого выхода, кроме как стать плечом к плечу и отчаянно отбиваться от мерзких тварей, имевших огромное численное преимущество.
В конце концов их спасла покойная жена Кейда. Во всяком случае, Кейду хотелось в это верить.
Дункан рассказал все это своим новым товарищам.
— Но почему ты прежде молчал об этом? — сердито спросил Ольсен.
Дункан насмешливо фыркнул.
— Так бы вы мне и поверили! Кстати, парни, наш командир уверен в том, что именно призрак его жены спас тогда наши задницы в потустороннем мире. А я подумал: сейчас самое подходящее время, чтобы рассказать об этом.
Райли и Ольсен смотрели на него, не произнося ни слова. Из этого молчания Дункан сделал вполне однозначный вывод о том, что теперь от него требуется.
Дункан уже открыл было рот, но не успел издать и звука — прибыл новообращенный с посланием для Райли. Тот прочел записку и тихо чертыхнулся.
— Что там? — спросил Ольсен.
Они трубят сбор. Команда «Эхо» получает новое задание. Через тридцать минут собирается в кабинете для совещаний.
— А как же Кейд? — спросил Дункан.
Райли заглянул в палату, окинул взглядом неподвижное тело командира.
— Как ни прискорбно, но вынужден констатировать: пока что нам придется обходиться без него.
Итак, все трое договорились встретиться в назначенном месте через полчаса и разошлись в разные стороны. Райли последовал за новообращенным по коридору, по пути задавая юноше вопросы тихим голосом. Он хотел выведать, в каком настроении пребывает Наставник. Ольсен пошел в казармы, сообщить всем остальным о состоянии Кейда и о том, что их всех срочно вызывают к Наставнику.
Дункан остался один. Он был новичком, а потому никаких действий от него сейчас не требовалось, кроме как вовремя явиться на совещание.
Он огляделся. Коридор был пуст. Отворив дверь палаты, где лежал Кейд, Дункан вошел внутрь.
Здесь полная тишина нарушалась лишь гудением вентилятора, изредка тихо попискивали разнообразные приборы с мониторами, фиксировавшие состояние Кейда. Несколько долгих минут Дункан стоял у койки Кейда и смотрел на своего начальника, раздираемый самыми противоречивыми чувствами и мыслями. Уже не однажды доводилось ему помогать раненому командиру, вытягивать его буквально с того света. Однако он помнил приказ Кейда: ни за что и ни при каких обстоятельствах к нему не прикасаться.
«Ты можешь его исцелить».
Мысль эта явилась сама собой, и прогнать ее он был уже не в силах. Но Дункан не хотел лгать самому себе: на самом деле он подумывал об этом еще до того, как зашел в палату.
«Это же просто. Не требует особых усилий».
Все верно, чистая правда. Все, что он должен сделать, — это положить руки на тело Кейда и думать, усердно думать о том, что раны исчезают, испаряются, словно их не было вовсе.
«Ты делал это и прежде, и раненые даже о том не подозревали».
И это тоже правда. В прошлом, в далеких заморских странах, он исцелил тысячи незнакомых ему людей. Но потом поклялся никогда больше не использовать свой дар.
«Но ведь ты уже нарушил эту клятву, разве нет? Исцелил сержанта Ольсена, сильно пострадавшего во время падения вертолета. А уж этого человека незнакомцем никак не назовешь, он один из твоих командиров».
Дункан принялся расхаживать взад и вперед возле постели больного, нерешительность причиняла ему почти физические муки. Однажды опозорившись в Китае, он решил, что дар — это скорее проклятие, нежели благословение Господне. И поклялся никогда больше не прибегать к той таинственной силе, что жила у него внутри. Тогда на протяжении нескольких месяцев внутренний голос так и подталкивал его, ныл, жаловался, убеждал, но он оставался верен клятве, ему удавалось побороть искушение.
Вплоть до сегодняшнего дня.
Дункан вздохнул, понимая, что более не в силах противиться.
Под гул вентилятора и попискивание монитора, на котором отражалась сердечная деятельность Кейда, Дункан опустился на колени посреди палаты и начал молиться.
