Мистеру Хо было жарко и неприятно, он ужасно не любил, когда его грабят. А еще он уже некоторое время держал руки высоко поднятыми и начал уставать. Поэтому мистер Хо очень обрадовался Мистеру Вуду и даже чуть-чуть повеселел, хотя руки все равно не опустил, он ведь давно владел магазинчиком и хорошо знал, что всегда надо держать руки высоко поднятыми, когда тебя грабят, – это ведь что-то вроде традиции, а традиции не стоит нарушать почем зря. Мистер Вуду решил, что ему тоже пора поднять руки, раз уж при ограблении так принято. И вот, когда Мистер Вуду стал поднимать руки, его красивая длинная и прочная трость пребольно стукнула железной пяткой грабителя в самый подбородок. А ведь если стукнуть человека тростью с железной пяткой в самый подбородок, он сразу перестает думать о том, как наставлять на кого-то пистолет, а начинает думать о том, как ему больно. Тут трость Мистера Вуду снова подпрыгнула и стукнула грабителя по пальцам, а потом еще раз – по лбу. Это была очень длинная и тяжелая трость, и к тому же обладала чрезвычайно твердым характером!
Мистер Вуду очень порадовался, что у него такая твердая и прочная трость, а грабитель удивился и испугался. И к тому же, у него сразу стало болеть в разных местах. Это ведь был совсем неопытный грабитель, и в грабительских делах он еще не очень хорошо разбирался! Тут мистер Хо достал из-под прилавка бейсбольную биту, которая, конечно, была не такая элегантная, как трость Мистера Вуду, но зато почти такая же прочная и твердая, и пребольно стукнул второго грабителя, а Мистер Вуду подставил ему подножку. Это, конечно, был нечестный прием, но ведь нельзя рассчитывать, что все будут вести себя с тобой честно, когда идешь грабить магазин?
Грабители упали друг на друга и даже немного перепутались руками и ногами, Мистер Вуду еще пару раз стукнул их тростью по тому месту, на котором обычно сидят, а мистер Хо очень сердито показал им свою бейсбольную биту. Поэтому грабители подумали и решили, что лучше они пока еще полежат перепутанные, например, пока не приедет на своей машине офицер Джефферсон и не спасет их, и только вращали глазами и ругались. Мистер Вуду даже немного им позавидовал, так у них хорошо и от души получалось ругаться. Тут все они немножко подождали, а потом приехал офицер Джефферсон в машине с сиреной и красивой мигалкой.
Офицер Джефферсон поблагодарил Мистера Вуду за помощь и повез грабителей в тюрьму учиться грабительским премудростям. Мистер Вуду и мистер Хо выкурили по самокрутке с лучшей лечебной травой мистера Хо, поболтали о том о сем, и Мистер Вуду совсем уже было отправился домой, но тут ему подумалось, что уж очень жарко даже для вторника. Поэтому, хотя ему и было не совсем по дороге (а точнее говоря, совсем даже не по дороге), Мистер Вуду отправился на Стэйт[7]и немного там погулял, как раз достаточно, чтобы нагулять аппетит и небольшой дождик. А потом сел на трамвай и поехал домой.
Проходя мимо супермаркета, Мистер Вуду снова задержался, чтобы поболтать с хорошенькой мисс Дюмон, а потом из школы пришел Маленький Мистер Вуду, и они вдвоем отправились на рыбалку, потому что дождик получился просто отличный и очень подходящий для таких занятий.
Мистер Вуду и Рождество
Мистер Вуду любил Рождество. Особенно – подарки. Он любил ходить вдоль полок в магазине, выбирать подарки и потом заворачивать их в коричневую с золотом оберточную бумагу и перевязывать бечевкой. Бечевка казалась Мистеру Вуду особенно важной частью подарка. Правда, надо признаться, что еще больше, чем делать подарки, Мистер Вуду любил их получать. Особенно те, которые упакованы в бумагу (не обязательно коричневую с золотом) и перевязаны бечевкой. Иногда, когда Мистеру Вуду становилось скучно где-нибудь в середине лета, когда никаких праздников еще долго не будет, а подарков уже хочется, он по секрету от всех сам покупал подарок, упаковывал его и перевязывал, писал на нем свой адрес и относил в почтовый ящик. А вечером доставал и представлял себе, как будто это кто-то незнакомый, например Тайный Санта[8], прислал ему подарок, и, конечно же, именно такой, какой был нужен именно сейчас – фунт тростникового сахара, или сигару в коробочке, или новые набойки для ботинок.
Помимо подарков Мистеру Вуду еще очень нравилось само Рождество. Так нравилось, что если бы подарки в этот день дарить было вовсе не принято, он сожалел бы только самую малость. В Рождество он всегда покупал новую пачку квадратных цветных бумажек, на которых обычно писал записки. И сразу же писал записку с благодарностью Господу за Рождество и украшал ее подходящими по случаю веве[9]. Это тоже было его особой специальной рождественской традицией. Правда, взгляды Мистера Вуду на Рождество могли бы показаться некоторым людям весьма странными. Вот, например, как-то за завтраком он решил поговорить о Рождестве с Маленьким Мистером Вуду и стал говорить так:
– Представь себе, ведь это день, когда родился Бог! А это совсем не то что родиться, например, мне или тебе, или даже офицеру Джефферсону! Это ведь так удивительно, подумай! Все дети рождаются как дети, и искра Господней воли горит в них так слабо, что ее совсем не заметно, и поэтому сначала ее видят только родители. И только потом дети вырастают и становятся такими, как велит им их судьба! А он – совсем не такой! Подумать только, он никогда не был маленьким мистером Иисусом, он с самого начала был великим! И становился только все более и более великим мистером Иисусом, но никогда не был маленьким! А потом он стал таким грандиозным мистером Иисусом, что все люди и вся земля стали, как его любимые джу-джу…
На этом месте большой Мистер Вуду заметил, что Пожилая Миссис Вуду смотрит на него таким строгим взглядом, как кошка на мышь, идущую к мышеловке. Все эти фривольные разговоры про мистера Иисуса никогда не нравились Пожилой Миссис Вуду, с самой молодости. Даже в те времена, когда она была еще Молодой Миссис Вуду и настоящей Помба Жирой[10]. Мистер Вуду сразу же перестал разговаривать и стал быстро-быстро есть овсянку. И Маленький Мистер Вуду тоже на всякий случай стал так делать. Они предпочитали не сердить Пожилую Миссис Вуду даже по пустякам. Она ведь не была по-настоящему суровой, но вольностей не любила. Даже Добрая Эрзули[11]получалась у нее такой немного серьезной – совсем не как, например, у хорошенькой мисс Дюмон из газетного киоска напротив супермаркета.
