Рядом с Вито стоит Питер Макинтош, капитан команды поддержки Кэти Винклер. Он глядит на меня с прищуром.
– Что за педаль?
– Look Keo, – бормочу я. Нашелся какой любопытный.
Питер куда-то исчезает, а экипаж механиков хватает мой байк и приступает к работе. Будто на пит-стопе Indy 500[4], они начинают диагностику – исследуют раму на трещины, тестируют тормоза и переключение передач, проверяют, не погнулись ли колеса, торцовые ключи так и мелькают у них в руках. Я хмурюсь. «Что они делают? Неужели не видят, что мне кранты!»
Несколько секунд спустя вновь появляется Питер… И несет новенькую педаль, в точности как моя.
«Но…» Мозг лихорадочно пытается понять, как этот сюжет сделал внезапный поворот – и совсем не в ту сторону, о которой я размечтался. Они же пытаются вернуть меня в строй, таки озаряет меня. Они ждут, что я продолжу гонку! Я морщусь, когда кто-то протирает мне плечо. Но ведь это бред! Я же все решил: у меня травмы, велосипед сломан, суши вёсла, разве нет?
Джули, стоя на коленях, бинтует мне ногу. Она смотрит на меня снизу вверх и улыбается.
– Думаю, все будет в порядке, – говорит она.
Установив педаль, Питер Макинтош поднимается на ноги. Глядя мне прямо в глаза, он провозглашает голосом главнокомандующего армией:
– Ничего еще не кончено. А теперь забирайся на байк и доделай дело.
Я теряю дар речи. С трудом сглотнув, я опускаю взгляд – но даже так чувствую, как все смотрят на меня, ожидая моего ответа. Они ждут, что я послушаюсь Питера, запрыгну в седло и помчусь вперед. «Доделай дело».
Впереди еще 217 километров. По-прежнему дождь. Я здорово уступаю конкурентам. А помимо того что истощен морально, я ранен, мокрый до нитки и вообще еле волочу ноги.
Глубокий вдох. Выдох. Закрываю глаза. Разговоры и шум вокруг меня слабеют, затихают, исчезают полностью. Тишина. Только биение сердца – и долгая, долгая дорога впереди.
И я делаю то, что должен: затыкаю внутренний голос, который требует, чтобы я сдался, и сажусь в седло. Похоже, моя гонка только начинается.
Глава 1
У последней черты
Это случилось в канун моего сорокалетия. В тот прохладный вечер позднего октября 2006 года, когда Джули и трое наших отпрысков уже спали крепким сном, я решил насладиться столь редкими мгновениями мирного отдыха. Мой ежевечерний ритуал выглядел так: сесть перед громадным телеэкраном и включить звук на полную мощность. Блаженно углубившись в любимый сериал «Закон и порядок», я отставил блюдо с чизбургерами и сунул в рот никотиновую жвачку – о долгожданное наслаждение! Ничего, убедил себя я, просто я так расслабляюсь. После трудного дня я заслужил чуток расслабухи, и потом, ведь это совсем безвредно.
Восемь лет назад я очнулся после пьяной ночи и обнаружил себя в загородном центре лечения алкогольной и наркотической зависимости. Этот эпизод биографии волшебным образом меня отрезвил, и с тех пор я не спеша, постепенно продвигался к здоровому образу жизни. Я больше не напивался. Правда, давал себе маленькую поблажку – время от времени объедаться вредной пищей.
Но в тот канун юбилея кое-что произошло. Было почти два часа ночи, я уже добрые три часа тупо пялился в телик, напиваясь газировкой, и счет потребленных калорий шел на тысячи. Когда желудок уже не мог больше вместить ни крошки, а никотиновый дурман слегка развеялся, я решил, что пора удаляться на отдых.
Вначале я заглянул в комнату рядом с кухней, в спальню моих пасынков Тайлера и Траппера. Мне нравилось смотреть, как они спят. Тайлеру одиннадцать, Трапперу на год меньше – уже не малыши, скоро жди бунтарского возраста. Но пока что они еще дети – пижамы, двухъярусная кровать и сны о скейтбординге и Гарри Поттере.
Свет в доме уже не горел, и я потащил свою тушку (95 кило живого веса) вверх по лестнице. Посередине пришлось передохнуть – одышка, ноги отяжелели… Лицо покрылось испариной. Чтобы перевести дух, пришлось согнуться пополам. Живот вывалился из джинсов, которые давно мне не по размеру… Борясь с тошнотой, я глянул вниз на ступеньки – сколько я преодолел? Оказалось, восемь. И осталось еще почти столько же. Восемь ступенек! Мне всего тридцать девять, а меня выводят из строя восемь ступенек. «Господи, – подумалось мне, – во что я превратился?»
Я медленно дополз наверх и пробрался в спальню, стараясь не разбудить Джули и двухлетнюю Мэтис, которая свернулась калачиком рядом с мамочкой в нашей постели – мои милые ангелы, освещенные падающим из окна лунным светом. Я помедлил, глядя, как они спят, и дожидаясь, пока пульс придет в норму. И тут я почувствовал, как лицо заливают слезы; внутри разразилась целая буря эмоций – любовь, да, но еще и вина, и стыд, и внезапное чувство острого страха. В голове возник кристально четкий образ: моя Мэтис в день ее свадьбы; она улыбается, вокруг нее гордые своей ролью подружки невесты, братья, мать сияет от радости. Но в видении – я знал это – было что-то до ужаса неправильное. Там не было меня. Я был мертв.
Меня охватила паника; где-то в основании шеи зародилась холодная дрожь и быстро сбежала вниз по позвоночнику. Я услышал, как на деревянный пол упала капля пота, и впился в нее взглядом, будто только это могло не дать мне рухнуть без сознания. Крошечная капелька – тот самый звоночек, заставляющий задуматься: что если мне не придется увидеть дочь новобрачной?
«А ну возьми себя в руки!» Тряхни головой, сделай глубокий вдох… Я бросился в ванную, наклонился над раковиной и плеснул в лицо холодной водой. А подняв голову, увидел в зеркале собственное отражение. И застыл. Где тот симпатичный юный чемпион по плаванию, образ которого так долго хранила память? И в это самое мгновение на меня обрушилась реальность, сметя на своем пути все заслоны, которые помогали мне игнорировать действительное положение вещей. Я – обрюзгшая сорокалетняя развалина, индивид, страдающий от депрессии и тяги к саморазрушению и не отдающий себе отчет в том, какая пропасть пролегает между тем, кто он есть и кем хочет быть.
В глазах стороннего наблюдателя, возможно, все было в порядке. Прошло целых восемь лет с моего последнего запоя, и все это время я старательно латал пробоины в своей разрушенной, полной отчаяния жизни – а теперь перед нами истинное воплощение современной американской мечты. Степени Стэнфорда и Корнелла, годы в амплуа корпоративного юриста (десятилетие отупляющих сорокачасовых рабочих недель, боссов-тиранов и вечеринок допоздна, все вышеперечисленное – на алкогольной подпитке) – и вот я наконец веду умеренный образ жизни, даже основал собственную успешную юридическую фирму. У меня красивая любящая жена, во всем меня поддерживающая, и трое здоровых детей, которые меня обожают. И мы все вместе выстроили дом нашей мечты.
И что же со мной не так? Почему меня обуревают подобные чувства? Я делаю все, что должен, и даже сверх того. Но мои переживания не были блажью. Я и правда летел в пропасть.
