Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Грачёв теперь позвонил сам и долго не отпускал кнопку. Собака бегала с той стороны деревянной двери, совсем близко, потому что слышно было царапанье её когтей. Она возмущалась вяло, больше выла и скулила, почти плакала.
Грачёв побелел от бешенства, и скулы его прорисовались чётче. Откинув со лба прядь иссиня-чёрных волос, он присел на корточки, попробовал заглянуть в замочную скважину. – Ни хрена не видно… Чего делать будем? Не зря же шли сюда, правильно?
– Меня этот вой беспокоит, – признался Барановский. – У нас на даче, в Горьковском, так пёс выл, когда сосед умер. Будто отпевает – замечаешь?..
– Ну-ка! – Всеволод прислушался. – А и правда – что-то замогильное… Тогда нужно дверь ломать – другого выхода нет.
– Того ещё не хватало! – Барановский даже приоткрыл рот. – Мы на такой квас нарвёмся с этим! Надо хотя бы участкового позвать, понятых, как положено…
– А мы что, на помойке себя нашли? – окрысился Всеволод. – Я представляю КГБ, ты – МВД. Имеем право в экстренных случаях действовать оперативно. Вдруг там что-то происходит сейчас? А мы, пока за участковым бегать будем, упустим бандитов?!
– Да если в печать просочится, что мы вот так, самовольно, дверь ломали… – начал Барановский.
Грачёв топнул ногой и оскалил зубы:
– Ну, тогда давай, сбегаем на Исаакиевскую и спросим разрешения, можно ли дверь сломать в мастерской демократа. А то вдруг мы тут государственный переворот произведём и диктатуру установим – в отдельно взятой трущобе? Бандюг они за нас ловить будут, эти апостолы свободы?
– Они, похоже, вообще против того, чтобы бандитов ловить, – грустно сказал Барановский. – Право совершать преступления священно и неприкосновенно. – Он опять подёргал дверь за ручку. – Ну, допустим, мы решились. А как это сделать? У тебя инструменты есть? Тьфу, как домушники какие-то…
– А вот мой инструмент! – Всеволод ещё раз топнул ногой. – Значит, ты согласен? Тогда отойти!
Барановский, махнув рукой, отступил назад. И Грачёв, даже не разбегаясь, ударил блестящим остроносым ботинком в дверь повыше замка. Раздался грохот, завизжала собака, и тут же залаяла ещё одна – в квартире ниже этажом.
– Ох, про псину-то совсем забыли! – всполошился Барановский. – Ну, ничего, вроде, отскочила…
Коричнево-чёрная такса даже не удивилась тому, что двое чужих вошли в мастерскую столь необычным способом. Собака уже не лаяла и не выла, не попыталась она и напасть за непрошеных гостей. Отбежав к распахнутым дверям, в тёмный, большой зал, где стояли подрамники с натянутыми холстами, она выжидательно посмотрела на вошедших, словно приглашая их пройти дальше.
– Славка, я сейчас дверь на место поставлю, чтобы вопросов не было, – сказал Грачёв. – А ты глянь, что там. Похоже, тут нет никого, кроме таксы. У хозяина, наверное, есть инструмент – тут уже одной ногой не обойдёшься…
* * *
Труп Гаврилова Барановский увидел с порога. Грузный мужчина кучей лежал на полу, лицом вниз, около одного из подрамников, а собака своей длинной мордой тыкалась в его откинутую руку. В нескольких сантиметрах от пальцев Гаврилова лежала кисть, и на щетине её поблёскивала ещё свежая краска.
Вячеслав, на цыпочках, стараясь не наследить, подошёл к лежащему, повнимательнее присмотрелся. Руками он, как и положено, ничего не трогал, но этого и не требовалось. Даже при свете пасмурного зимнего дня было ясно видно, что художника задушили чёрным, в синий ромбик, галстуком, от чего лицо его приобрело неаппетитный лиловый цвет, а язык вывалился наружу. Чей это галстук – художника или убийцы, Вячеслав определить не мог, и оставил этот вопрос на потом. Ясно было только одно – Гаврилов расстался с жизнью не добровольно. Самоубийцы оставались совершенно в других позах, практически никогда не использовали галстук, и не устраивали вокруг себя разгром.
Фёдор Авксентьевич был одет по-домашнему – фланелевая ковбойка, дублёная душегрейка, вельветовые потёртые брюки, заплаченные в валенки. С таким костюмом галстук обычно не носят, но убийца мог залезть в шкаф, взять его со спинки стула. Впрочем, никакого шкафа здесь нет, и стульев тоже – одни табуретки…
Барановский на всякий случай проверил у Гаврилова пульс, окончательно убедился, что тот мёртв, правда, недавно, и прошёлся по мастерской, даже в пальто поёживаясь от холода. А художник, видно, полнокровным был, жарким – только ноги берёг. По полу здесь сквозняк гуляет, и батарей нет ни одной, отметил Барановский, поглаживая несчастную собаку. Та, видимо, всё про своего непутёвого хозяина поняла, и теперь хотела приткнуться около живого, тёплого человека.
Итак, сразу видно, неряхой покойник был первостатейным, сделал первый вывод Барановский. Помещение грязное, запущенное; по углам пыль и паутина. Таким же неразборчивым, видимо, Гаврилов был и в своих контактах. Кроме того, падок был на эротику – все три начатые картины изображали голых женщин в разнообразных позах и интерьерах. У двух дам лица было не написаны, зато всё остальное изображено с величайшей тщательностью, любовно и вдохновенно. Если бы Гаврилов так свою мастерскую холил, или почти так – здесь бы блестело всё, и было тепло…
Грачёв, который всё это время возился с выбитой дверью, закончил работу и пришёл в мастерскую. Он давно всё понял, поэтому особенно не торопился и понадеялся на наблюдательность Барановского. До перехода в ОБХСС тот работал милицейским дознавателем, и около трупов провёл не один час. Знал, что нужно делать, какие факты принимать во внимание, а какие – игнорировать как несущественные.
Всеволод смахнул с рукава паутину. С сожалением осмотрел свои испачканные перчатки и подумал, что мыть здесь их нельзя, чтобы не смазывать картину. Да, похоже, и раковины нормальной у Гаврилова не было – по крайней мере, на глаза она не попадалась. А вот ящик с инструментами, к удивлению, нашёлся быстро, и Грачёв начерно приладил дверь к косякам. Потом её всё равно опечатают, но пока пусть всё будет пристойно – чтобы не было лишних вопросов.
– Следы борьбы налицо, – тихо сказал Барановский, указывая на разбросанные по полу тюбики с краской. Они частью были завинчены, частью – открыты; и один, с ультрамарином, оказался прямо под ногами Вячеслава. – Кисть в этой краске, видишь? – Он кивнул на тюбик. – Когда Гаврилова начали душить, он работал. Значит, не ожидал нападения, был спокоен. Галстук набросили сзади, но сразу дело закончить не удалось – жертва отчаянно сопротивлялась. Вон, подрамник опрокинут, беспорядок кругом…
– Да тут, наверное, особого порядка сроду не наводили, – фыркнул Всеволод, хоть ему было совсем не весело. – С чем и можно нас поздравить, Слава! Одно хорошо – он не сбежал и нас не надул. А в таком виде открыть дверь никто не смог бы… – Грачёв тяжело вздохнул, посмотрел на часы. – Но мы не зря сюда сходили, потому что первыми оказались на месте происшествия и увидели здесь всё, как было на тот момент. Кроме того, мы уже точно знаем, что Фёдор Авксентьевич не себе деньги менял. – Быстро работают ребята, ничего не скажешь! Только мы на него вышли, те сразу же подтёрли за собой. Значит, так будут поступать и с другими своими менялами, и это надо иметь в виду.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83