Марит постоянно уверяла ее, что все будет хорошо, однако Юлия все время ощущала отсутствие родителей, и это причиняло ей почти физическую боль. И домашние слуги, которые уволились и больше не появлялись, и мебель, которую накрыли белыми простынями, – все свидетельствовало об обратном.
Юлия пыталась внушить себе, что все останется по-старому. Однако она видела страшные сны: будто бы она сидит одна в большом доме, везде царит пустота и темнота, и с ней больше никого нет. Или же ей снилось, что она очутилась в доме для сирот. Когда-то Юлия вместе с матерью посетила один такой дом и принесла детям маленькие подарки. Мать объяснила ей, что у этих ребятишек больше нет родителей, которые могли бы заботиться о них. Теперь во сне Юлия видела себя среди этих детей.
Марит очень старалась сделать все для того, чтобы повседневная жизнь ребенка была как можно лучше. Однако она утаивала от Юлии, что теперь все будет совсем не так, как та привыкла. Никто не хотел затрагивать эту тему, пока однажды это не стало неизбежным. В сентябре Марит попыталась организовать праздник в честь десятилетия Юлии, сделав его как можно торжественнее. Некоторые девочки из когда-то большого круга друзей ее родителей приняли приглашение и постарались хотя бы на несколько драгоценных часов показать Юлии, что ее жизнь стала прежней. Однако потом даже Марит вынуждена была посмотреть правде в глаза и уступить настояниям адвоката семьи Ванденбергов. Нужно было принимать решение.
Поскольку наследство Ванденбергов не могло быть передано десятилетней девочке, теперь управление им должен был взять на себя ее ближайший родственник. И вскоре после выздоровления Юлии такой родственник объявился – быстрее, чем всем хотелось бы.
Однажды утром в октябре в доме Ванденбергов вдруг началась суматоха. Из кухни впервые со дня рождения Юлии запахло пирогом.
– Что случилось? У нас будут гости?
Юлия нашла свою няньку в одной из комнат, предназначенных для приема гостей: Марит открывала окна, чтобы проветрить комнату.
Ответ няньки был коротким и не удовлетворил Юлию:
– Да.
Она отодвинула девочку в сторону, чтобы взбить перины на кроватях. Вообще-то это входило в обязанности домашних служанок, однако все они за последние недели покинули дом Ванденбергов и стали искать себе новых хозяев. В доме остались только Марит и старая повариха.
Юлия некоторое время с удивлением наблюдала за тем, что делает Марит. Почему ей до сих пор ничего не сказали о госте и почему Марит скрывала от нее его имя? С тех пор как родители Юлии погибли, в дом Ванденбергов больше не приходили гости. Да и кто бы стал их принимать?
– Джульетта, ступай в свою комнату. Я сейчас приду и помогу тебе одеться. – Марит подтолкнула девочку к двери, и Юлия в задумчивости удалилась.
Вскоре после этого Марит, по-прежнему немногословная, помогла Юлии надеть нарядное платье и уложила ее волосы в красивую прическу. Девочка безропотно позволила проделать это с собой и лишь смущенно поправила платье. Оно не доставало до пола, и под чулками было видно, что ее левая нога все еще заметно тоньше, чем правая. Доктор сказал, что со временем это пройдет. Прежде Юлия не обращала на это внимания, зато теперь, когда она была так нарядно одета, это бросалось в глаза, и ей стало немного стыдно. Марит никак не отреагировала на смущенный взгляд девочки и повязала еще одну ленту на ее золотистые волосы.
– Так, а теперь пойдем, – решительно сказала она и подтолкнула Юлию к двери.
Внизу в доме все комнаты были чисто убраны. Кто-то снял простыни с мебели. В салоне был уже накрыт стол для кофе. У Юлии стало неспокойно на душе.
Затем она услышала, как к дому приближается карета. Сначала раздался негромкий звон лошадиной упряжи, который был слышен даже в коридоре, потом – хруст мелкого гравия на въезде к дому, когда карета остановилась. Марит подошла к двери, чтобы открыть ее, в то время как Юлия нерешительно стояла в холле. Девочка чувствовала себя совершенно одинокой. Ей так хотелось, чтобы родители были сейчас рядом с ней…
Юлия немного расслабилась, когда увидела, что в дом заходит господин Ламмерс. Он был адвокатом и нотариусом отца Юлии и регулярно наносил визиты их семье. После того как Марит почтительно поприветствовала его, господин Ламмерс подошел к Юлии:
– Mejuffrouw[1]Ванденберг, я рад снова видеть вас в добром здравии!
Юлия сделала книксен и поблагодарила его, как ее учили. И тем не менее настороженность не оставляла ее. У господина Ламмерса был неуверенный вид. Он напоминал испуганную белку, и его нервозность сразу же передалась Юлии.
Тут послышался стук колес еще одной кареты, подъезжавшей к дому. Юлия вопросительно взглянула на Марит. Кто это? И что здесь нужно господину Ламмерсу?
Однако прежде чем кто-либо успел хоть что-то сказать, в дом вошел еще один гость. Когда Юлия взглянула в его лицо, ее глаза расширились и на короткий миг в них загорелась надежда. У нее захватило дух, однако затем девочка поняла свою ошибку. Сходство этого человека с ее отцом было поразительным. Но, конечно, это был не он.
– Джульетта, это твой дядя Вильгельм Ванденберг. – Марит подтолкнула Юлию к мужчине.
– Джульетта, я рад снова видеть тебя, – преувеличенно любезно сказал он. В его голосе, однако, не было ни радости, ни сердечности.
Юлия послушно сделала книксен и, ища поддержки, ухватилась за руку Марит. Девочка не припоминала, чтобы у нее был дядя. Она была почти уверена в том, что еще никогда его не видела. Неужели ее родители когда-нибудь упоминали о нем? Юлии показалось, что она вспомнила, как отец однажды говорил о своем брате. Или же она все это придумала? Девочка с задумчивым видом последовала за Марит, которая сопроводила всех к столу, а затем отпустила руку Юлии и пододвинула ей стул. И только сейчас девочка заметила, что лицо Марит словно окаменело.
– Спасибо. – Кивок дяди был знáком для няньки покинуть комнату.
Юлия смотрела ей вслед, ища поддержки. Неужели ей придется сидеть за столом со взрослыми людьми? Юлии стало страшно. А что, если она что-то сделает неправильно?
Однако мужчины поначалу не обращали на нее внимания. Господин Ламмерс отодвинул кофейный прибор в сторону и открыл свою кожаную сумку. Он вынул оттуда стопку бумаг и тщательно разложил их перед собой на столе. Вильгельм Ванденберг с недоумением посмотрел вокруг и, не найдя никого из слуг, в конце концов сам налил себе кофе. На пирог, от запаха которого у Юлии еще утром текли слюнки, мужчины даже не посмотрели. И у девочки тоже пропал аппетит.
Она вздрогнула, сидя на стуле, когда господин Ламмерс обратился к ней:
– Поскольку вы снова находитесь в добром здравии, – господин Ламмерс немного помедлил, в то время как его руки лихорадочно перебирали документы, – нам необходимо подумать о том, что делать с вами дальше. Ваш дядя, – он коротко кивнул в сторону Вильгельма Ванденберга, – прибыл из Амстердама, чтобы принимать решения вместо вас. Он как ваш ближайший родственник теперь является вашим опекуном.
