Мобильник нежно запел голосом Рода Стюарта «Если хочешь мое тело»[2], но я не стала отвечать сразу, чтобы успеть подпеть ему: «и считаешь меня сексуальным». На другой стороне улицы миссис Притчард с грохотом захлопнула окно гостиной. Не могла же я, в самом деле, допустить, чтобы такой чудесный сигнал вызова пропал впустую!
– Привет, малышка, – бросила Корби, лопнув пузырь жвачки прямо в трубку. – Мы по плану или как?
– Небольшая проблема: в машине маловато места, – сообщила я с театральным вздохом. Мы с Корби дружили уже целую вечность и стали почти как сестры. Поддразнивание было одним из любимых наших развлечений. – Упихнула спальник и одежду, но придется выложить один мешок: такой синий с розовыми тесемками.
– Только попробуй выбросить мои вещи – навеки распрощаешься с грязными деньжатами нашей семьи.
– Так и знала, что ты начнешь козырять своей богатой семейкой.
– А чего стесняться, если все так и есть? В любом случае, все претензии к тем, кто нанимает мою маму, чтобы развестись. Если бы люди умели просто поцеловаться и помириться, она бы осталась без работы.
– Тогда пришлось бы тебе самой пошевелиться. По мне, развод – это потрясно!
Корби фыркнула.
– Только что звонила Медведю. Он пока даже не начал собираться, но божится, что присоединится к нам в Айдлвайлде еще до вечера. – Семья Корби владела Айдлвайлдом, роскошным домом в национальном парке Гранд-Титон, и на всю следующую неделю это место становилось для нас самым близким островком цивилизации. – Но я сказала ему: если мне придется самой выгонять летучих мышей из-под крыши, его ждет долгий период воздержания до конца весны.
– Все еще не могу поверить, что родители позволяют тебе проводить весенние каникулы вместе с парнем.
– Ну… – нерешительно протянула Корби.
– Так и знала! Что еще, выкладывай.
– В качестве дуэньи едет Келвин.
– Что?
Корби изобразила, что ее тошнит:
– Он приехал домой на весенние каникулы, и папа заставляет его ехать с нами. Я с ним еще не говорила, но он, наверное, просто в ярости. Он терпеть не может, когда отец указывает ему, что делать. Особенно теперь, когда он в колледже. Кэл будет в ужасном настроении, и мне придется это терпеть.
Я опустилась на бампер джипа, ноги внезапно показались ватными, стало трудно дышать. Призрак Келвина полез сразу из всех щелей. Я вспомнила наш первый поцелуй: мы тогда играли в прятки на берегу реки за его домом, он провел пальцем по бретельке лифчика и разомкнул языком мои губы, а над ухом звенел комар.
Я извела пять страниц дневника, описывая тот вечер, – все писала и писала, до одури.
– Он будет дома с минуты на минуту, – продолжила Корби. – Хреново, правда? В смысле: вы же с ним расстались, да?
– Еще как, – заверила я подругу, надеясь, что придала голосу умудренность опытом и пресыщенность.
– Мне бы не хотелось, чтобы все чувствовали себя неловко, понимаешь?
– Ой, я тебя умоляю! Я уже тысячу лет не думала о твоем брате. – И тут меня осенило. – А что, если я пригляжу за тобой и Медведем? Скажи предкам, что мы обойдемся без Келвина. – Откровенно говоря, я не была готова к встрече с Келвином. Может, удастся соскочить? Сказаться больной. Но это была моя поездка! Я столько усилий приложила, чтобы она состоялась. И не позволю Келвину все испортить. Напортился уже, хватит.
– Они на это не купятся, – вздохнула Корби. – Келвин встретит нас в Айдлвайлде сегодня вечером.
– Сегодня? А как же его барахло и все такое? Когда он успеет собраться? У нас несколько дней ушло на сборы.
– Слушай, это же Келвин. Он, считай, наполовину горец. Подожди – Медведь на второй линии. Я тебе сейчас перезвоню.
Я повесила трубку и развалилась на траве. Вдохни, выдохни. Надо же: именно тогда, когда я наконец-то окончательно выбросила его из головы, Келвин снова появляется в моей жизни, заставляя меня переживать все по второму кругу. Можно только посмеяться над иронией судьбы. Он всегда оставлял последнее слово за собой, фыркнула я.
Конечно, какие ему долгие сборы – он практически вырос во время походов вокруг Айдлвайлда. Все его снаряжение, скорее всего, лежало собранным в шкафу – только руку протяни.
Я перемотала на несколько месяцев назад, мысленно вернувшись в осень. Келвин и пяти недель не проходил в первокурсниках Стэнфорда, когда бросил меня. По телефону. Именно в тот вечер, когда был так нужен мне. Не хотелось даже вспоминать, как прошел тот вечер и чем закончился. Мне все еще было больно.
Позже, пожалев меня, Корби неожиданно позволила мне распланировать последние школьные каникулы в надежде, что мое настроение улучшится. Две наши самые близкие подруги, Рейчел и Эмили, отправлялись на Гавайи. Мы с Корби подумывали поехать с ними, поваляться на пляжах Оаху, но я, должно быть, оказалась любительницей мазохизма, потому что сделала Гавайям ручкой и объявила, что через шесть месяцев мы отправляемся в поход в Титон[3]. Если Корби и догадалась, почему я выбрала горы, у нее хватило такта промолчать.
Я знала, что каникулы Келвина совпадают с нашими, знала и то, как он обожает походы по Титону, – и надеялась, что, услышав о нашей поездке, парень увяжется за нами. Мне отчаянно хотелось провести с ним время, заставить его увидеть меня с другой стороны и пожалеть о том, что у него хватило глупости бросить меня.
Но после нескольких месяцев молчания с его стороны я наконец поняла, что́ он хочет мне этим сказать: Келвина не интересовала поездка с нами, поскольку его не интересовала я. Он не хотел возвращаться ко мне. Я распрощалась со всеми мечтами о «нас» и ожесточила свое сердце. С Келвином покончено. Это мой поход.
Заставив себя отвлечься от горьких воспоминаний, я попыталась сосредоточиться на дальнейших действиях. Келвин возвращается домой. Спустя восемь месяцев я увижу его, а он – меня. Что я скажу? Не будет ли мне неловко?
Разумеется, будет.
Со стыдом поймала себя на потрясающе бесполезной мысли: не поправилась ли я с тех пор, как он видел меня последний раз. Кажется, нет. Уж в любом случае, после занятий бегом и поднятием тяжестей – так я готовилась к походу, ноги пришли в отличную форму. Я пыталась зацепиться за мысль о том, какие теперь у меня сексуальные ножки, но лучше от этого не стало. Наоборот, чуть не затошнило. Я еще не была готова увидеться с Келвином – мне казалось, все прошло, но сейчас обида нахлынула вновь, заполняя грудь.
Заставив себя несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться, я прислушалась к бормотанию радио. Музыку сменил прогноз погоды:
«…два штормовых вихря надвигаются на юго-восток Айдахо. К вечеру вероятность дождя составит девяносто процентов, возможны грозы с порывами сильного ветра».
