— Пока бежала сюда, сбила с ног одного мужчину.
— Надеюсь, симпатичного? — мгновенно встрепенулась подруга.
— А как же! Я только красавцев и сбиваю с ног своей неотразимой внешностью. Как видят меня, так и валятся в разные стороны от потрясения и восхищения, — засмеялась я.
— Ладно, моя дорогая девочка, — сказала Кира, наливая в бокалы шампанское, — я хочу поздравить тебя с началом очередного мучения.
Я с готовностью подняла свой бокал и тут же спрятала его под стол, так как увидела входящих в кафе старшеклассников из своей школы.
— Здравствуйте, Ольга Юрьевна, — радостно закричали они и помахали мне руками. — С праздником!
— И вас тоже, — сдержанно кивнула я в ответ.
Ну, все. Единственное место, где невозможно было встретить учеников родной школы, навеки потеряно.
— И долго ты будешь держать бокал под столом? — поинтересовалась Кира. — Разве ты не взрослый человек и не имеешь права выпить бокал шампанского?
— У меня профессия такая, — вздохнув, сказала я. Не могу же я на глазах детей опрокидывать бокал.
— Можешь. А вот им здесь точно делать нечего. Не доросли еще до того, чтобы ходить по таким местам, — твердо проговорила подруга. — Ладно, давай поднимем бокалы.
— Ой! — снова воскликнула я и теперь уже готова была сама спрятаться под стол вместе с бокалом или сразу провалиться под землю, потому что в зал вошел человек, с которым я столкнулась, выбегая из автобуса.
— На этот раз что? — глядя на меня как на тяжелобольную, спросила Кира.
— Мужчина, которого я сбила с ног и бумаги уронила в грязь, — пролепетала я.
— Ну и что?
— Он сюда вошел и смотрит на нас!
Подруга оглянулась, посмотрела, приветливо взмахнула рукой.
— Наконец-то ты начала сбивать с ног нужных людей, — удовлетворенно произнесла она.
— Ты его знаешь? — удивилась я.
— Да, он адвокат, коллега моего мужа. Здравствуй, Олег, — сказала подошедшему к нашему столику мужчине, который с нескрываемым негодованием смотрел на меня. Глаза у него были стального синего цвета, а лицо казалось ледяным, словно его только что вынули из холодильника. Я невольно съежилась и почувствовала себя отъявленной, закоренелой преступницей. — Ты здесь какими судьбами?
— Очень рад тебя видеть, Кирочка. — Голос оказался теплее глаз. — Я здесь по делам. А ты, как я вижу, отмечаешь какое-то важное событие?
— Да, мы с подругой сегодня отмечаем замечательный праздник. Знакомься, — радушно улыбаясь, произнесла Кира.
— Да мы уже познакомились, только имена друг другу не успели назвать. — В его голосе снова зазвучало раздражение. — А вы, девушка, хорошо видите? — обратился он ко мне.
— В каком смысле? — не поняла его я.
— У вас со зрением все в порядке?
— Не жалуюсь, — буркнула я.
— Странно. Все же вы тогда либо под ноги смотрите, либо туфли на каблуке не обувайте. А еще лучше — проверьте свой вестибулярный аппарат, раз вас после езды в автобусе качает. Всего доброго!
Он отошел от нашего столика.
«Какой ужас! — подумала я, выслушав отповедь. — Просто невыносимый сноб из старозаветной Англии!»
В моей душе клокотала лава огня.
— Так мы будем пить сегодня шампанское или нет? — спросила Кира, возвращая меня в мир реальности.
— Не знаю, что-то уже не хочется. Этот господин всегда людям настроение портит — или только по праздникам? — поинтересовалась я.
— Не принимай близко к сердцу! Наверное, ты уронила очень важные бумаги. Вон посмотри. У него здесь назначена встреча с клиентом.
Я повернулась и увидела, как адвокат разговаривает с каким-то важным, представительным мужчиной.
— Да, нашел где встречаться первого сентября, — раздраженно произнесла я. — Нельзя ли ему для деловых встреч выбрать другое место? Принес его черт сюда!
— Успокойся! Учебный год еще не начался, а ты уже нервничаешь и чертей вспоминаешь, — улыбнулась Кира и взяла меня за руку. — Мне кажется, всех учителей надо каждый год отправлять в неврологический санаторий, а после десяти лет работы — на пожизненную пенсию, а еще обязательно ставить памятник и давать звание Героя России. Поэтому я хочу пожелать тебе несокрушимого терпения, стальных нервов и железного здоровья!
Я улыбнулась, искренне поблагодарила подругу за столь важные пожелания.
Глава 3
Второго сентября начинаются уроки. Дети с чистенькими тетрадями, новыми учебниками и дневниками, ручками и карандашами в первые дни учебного года вызывают умиление. Пройдет всего лишь месяц — тетради будут измяты, учебники порваны, ручки и карандаши изломаны или забыты дома, а дневников окажется целых два: один — для родителей, другой — для школы. Последний родители однажды обнаружат под матрасом собственной кровати или в почтовом ящике уехавшего соседа, а может быть, за батареей в бабушкиной комнате или еще в каком-нибудь экзотическом месте. Провинившееся чадо после разоблачений будет стоять перед взрослыми и отвечать, как партизан на допросе: «Нет. Не знаю. Не скажу. Нет».
Второго сентября еще сохраняется праздничная атмосфера. Окна блестят, белые парты сверкают, ученики и учителя смотрят друг на друга по-доброму — отдохнувшими глазами.
— Дорогие ребята! — начала я свой первый урок в родном 10«В». В это время раздался радостный вопль.
— Ура! — закричала Нина Лесникова, но, увидев мои изумленные глаза, прервала победный крик и стала объяснять: — Ольга Юрьевна, вы нас сегодня первый раз по-человечески назвали. А то все ребятишки да ребятишки.
Надо же, а я никогда не обращала на это внимания.
— И еще, Ольга Юрьевна, зря вы подстригли волосы, — укоризненно заявила Нина.
— Да я же не коротко, только до плеч, — словно школьница, начала оправдываться я.
— Вам с длинными волосами намного лучше, — поддержал Нину Володя Краснов, и класс одобрительно загудел в поддержку.
Что ж, придется учесть замечания мальчиков и девочек.
В первые дни занятий всегда видишь, как изменились за лето твои ученики: кто-то подрос, кто-то похорошел, кто-то расстался со своими косами и стал совсем взрослым. Но не всегда изменения делают человека лучше.
— Маша, — ужаснулась я, глядя на хорошенькую пятиклассницу с бантом в волосах, одетую в строгий костюмчик. На ногах у нее красовались туфли на шпильке. — Тебе не трудно ходить на таких высоких каблуках?
— Ой, что вы, Ольга Юрьевна, разве это высокий каблук? Всего семь сантиметров, я хотела еще выше, да родители не разрешили, — с неподдельным сожалением ответила Маша.
— Марина, зачем ты выкрасила волосы в ярко-красный цвет? — невольно вздохнула я, глядя на девочку, которая еще вчера была платиновой блондинкой.
