– Ну, здравствуй, Обезьяна…
Когда мы виделись в последний раз, Лариса была студенткой техникума, тощей, угловатой, состоящей из одних лишь локтей и коленок. Еще у нее вечно была какая-то несуразная прическа, она не знала, что делать с волосами. Еще она не умела одеваться, и всякая тряпка висела на ней, как на вешалке. Еще она всегда была не в духе. Еще я с детства дразнил ее Обезьяной из-за слегка оттопыренной нижней губы… Два года – и принцесса! Прическа, блузка, джинсы… Здесь было от чего обалдеть. Я и обалдел. Потом Ларка чмокнула меня в щеку – это было похоже на удар молнии. Или когда в «трамплин» вступишь – тоже напоминает. По-моему, сестра сама растерялась…
Я осторожно взял ее за плечи, окинул взглядом – ни малейшего намека на острые локти и коленки, на которые я привык натыкаться…
– Ларик… Эх, святые мутанты, как ты выросла!
– А я смотрю, смотрю, тебя нигде нет… – Она шмыгнула носом, и тут только я ее узнал по-настоящему. Это была моя сестра, Ларик, Обезьяна и все прочее – то самое существо, с которым мы на пару облазили окрестные сады, чердаки и подвалы, с которым мирились и ссорились по пять раз в день… и несколько раз тайком курили в лопухах за покосившимся забором… Точно, это Ларик…
– Слепой, не хочешь меня представить родственнице?
Я с опозданием сообразил, что железный Костик заговорил по-русски. Принцессе достаточно бросить мимолетный взгляд, чтобы вокруг начали происходить чудеса.
– Да, конечно. Лариса, это Тарас Костиков, мой друг и отличный парень. А это…
– Это твоя сестра.
– Троюродная, – со странной интонацией вставила Ларик.
– Очень приятно… А вон моя электричка, – вдруг брякнул Костик, – я пойду. Слепой, у меня через месяц свадьба, я сперва не хотел заранее говорить… Ты это… бери сестру, и приезжайте, ага? Ну, подробности я тебе потом… В общем, пошел я! Не буду вам мешать.
– Погоди, какая свадьба, с кем? – Я окончательно растерялся.
– Так с Надюхой же… Ну ладно, бывайте! – И он, внезапно ставший удивительно русскоязычным, заспешил к составу.
Провожая его взглядом, я встретился с глазами сержанта и прочел в них столько зависти, что мне стало совсем хорошо.
Мне стало настолько хорошо, что я забыл, что нужно делать. Да и зачем, если так славно просто стоять и глядеть на Лару? Никуда не нужно идти, ничего не нужно говорить… Надеюсь, что сестра испытывала хоть что-то подобное моим ощущениям.
– Приходят груженые, уходит порожняк, – подхватил дядя. – Что они на завод тянут? Еще завезли каких-то гастарбайтеров. Чернявые такие. Может, молдаване? Никто их в поселке не видел. Привезли на завод, и всё, как будто и не было.
– Молдаване, наверное, – кивнула тетя Вера, – строители. Их и раньше нанимали.
Я представил себе, как уволенный дядя Сережа слоняется вдоль забора, как издали поглядывает на проходную, высматривает сквозь ворота, когда их распахивают, пропуская составы. Но близко не подойдет – гордость не позволит выказать, что тоскует по работе… И стало жаль старика, ведь сколько лет в одной должности. Я же помню, как он рассказывал о службе, гордился, что при нем всегда порядок. Когда на заводе появились арендаторы – кооператоры, цеховики, так их тогда называли, – ему хлопот прибавилось, но дядя Сережа и тогда порядок поддерживал. А теперь что? Он ведь еще не старик по-настоящему-то, до пенсии далеко, а работы в поселке не найти.
– Везут какие-то ящики, все брезентом укутано. Или контейнеры везут, там и вовсе не поймешь, что внутри, – продолжал родич. – А ведь местных всех уволили. Даже крановщики со стропальщиками на разгрузке новые. Банда какая-то, что ли? Живут на заводе, оттуда, считай, вовсе не выходят.
– Непонятно, куда такую прорву грузов там можно деть, – поддакнула Лариса.
– Что-то они делают все же, – буркнул дядя. – Может, по ночам, не знаю. А складировать есть где, одни подземелья чего стоят!
– Какие подземелья? – Мне было грустно, однако я старательно поддерживал беседу.
– Ну как же, – оживился дядя. – Под Ремжелдором бомбоубежища, завод-то старый, оборонным считался. Все по правилам, во время военных действий можно развернуть производство в подземных цехах. Там целый лабиринт, под заводом, – надежно строили, на века. И цеха, и склады, и…
– На страх агрессору! – кивнула сестра. – Бронепоезд под землей склепать. Мирный советский трактор!
– Цыц! – беззлобно прикрикнул дядя. – Молодая, не помнит ничего, кроме анекдотов. Слушай, гость дорогой, а сейчас-то новые анекдоты рассказывают?
– Э-э… – Я растерялся. – Да, наверное…
– Я ж помню, вы с Ларкой вечно зубоскалили. А теперь, интересно, о чем анекдоты, а?
Эх, ну не рассказывать же в самом деле этим старикам, как сталкер Петров ходил в бар «Шти»?
– Ну, дядь Сереж, у нас же юмор специфический, связанный с нашим вредным производством.
Дядя снова налил и махнул рукой:
– Да брось уж, темнила. Рассказывай про свою Зону. Про сталкеров, про это всё.
Бедные старики, они, наверное, думают, что я ежедневно окружен опасностями и страшнейшими чудовищами, что рискую головой, и все такое…
– Ну, ладно. Заходит сталкер Петров в бар «Шти». Ему охранник на входе: «Сдавай оружие!» А Петров спрашивает: «Биологическое оружие тоже сдавать? Тогда я носки сниму».
Ларик хихикнула. Она всегда была на моей стороне. Потом дядя Сережа тоже осознал, в чем здесь юмор, смял лицо жесткой ладонью, хмыкнул. И потянулся за бутылкой. Водка, кстати, была не фонтан, меня Карый приучил к качественной выпивке, а эта, видимо, дешевая… Хотя вряд ли, дорогому гостю небось из загашника вынули что получше. Но ругать водку, понятное дело, я не стал – зачем обижать стариков?
Когда заканчивали вторую «половинку», дядя Сережа вдруг разволновался, даже голос повысил. Стал твердить, что он так не оставит, он их всех выведет на чистую воду!
– Кого «их»? – как всегда влезла Ларик. Она уже клевала носом, слегка развезло ее, но не сильно, они с тетей Верой выпили совсем немного.
– Эй, а тебе завтра на работу, – напомнил я. – Не проспишь?
– Не-а. Завтра у меня выходной, суббота же, забыл, что ли?
И то верно – забыл. В Зоне не бывает дней недели, да и праздники мы устраиваем не по календарю… Тем временем дядя Сережа гнул свое:
– Эти мазурики точно что-то незаконное варганят на Ремжелдоре. Я их выведу на чистую воду, я все узнаю! Сколько лет на заводе… сколько лет! Что-то возят, целыми составами возят. А обратно – ни-ни! Обратно порожняк! – Он потянулся к холодильнику, вытащил третью бутылку.
– Не надо, Сережа, – попросила тетя Вера.
– Да, дядь Сереж, в самом деле… – промямлил я.
– Да брось ты баб слушать, – буркнул дядя, – когда еще так посидим!
