– Ни за что! Как только мы явимся в такое жуткое место, сразу начнутся ужасы и чертовщина. Я это кожей чувствую.
Сестренка начала протестовать, но мы с Антоном проигнорировали ее мнение и бодро зашагали прямиком к центральному входу на старое кладбище. Недовольная Александра поплелась следом. Кладбище напоминало полузаброшенный тенистый парк. Под развесистыми кронами столетних деревьев было удивительно спокойно, и вся атмосфера этого уснувшего города мертвых навевала умиротворение и благодушие. Скакали по могильным плитам неугомонные воробьи, пробившиеся сквозь листву солнечные лучи золотили покосившиеся кресты… Я немного отстал от Саши и Антона и уже собирался свернуть вслед за ними с центральной аллеи, как вдруг мое внимание привлекла мелькавшая между крестами белая косынка. Кто-то очень маленький и проворный быстро-быстро бежал по кладбищу.
– Вы видели?
– Что? – уточнил Антон, а Саша тут же начала тараторить о призраках, оживших мертвецах и прочих глупостях.
– На кладбище кто-то есть. Живой.
– Тебя это удивляет, Мишка? Мало ли кто пришел сюда навестить могилы своих родных. Да и туристы здесь часто бывают.
– Смущает только одно обстоятельство – этот посетитель либо с огромной скоростью бегает на четвереньках, либо имеет рост метр с кепкой.
– Либо это ребенок.
– Маленькие дети не гуляют по кладбищу в одиночку, Антон.
Косынка вновь промелькнула метрах в пятидесяти от того места, где мы стояли, и на этот раз ее заметили все. Боявшаяся идти на могилу ведьмы Саша тут же предложила выследить таинственного коротышку. Идея всем понравилась. Решив, что мертвые могут подождать, мы ринулись в погоню. Светлое пятно еще несколько раз возникало между надгробий, расстояние между нами и обладателем белой косынки постепенно сокращалось, как вдруг Антон очень невовремя споткнулся об оградку могилы. Мы замешкались, а когда решили продолжить преследование, то обнаружили, что коротышка бесследно исчез.
– А я говорю, это был ребенок! – досадливо тряхнул головой Антон. – Лучше бы мы сразу отправились на могилу Софии и не занимались бегом с препятствиями. Теперь вот нога болит…
Похоже, нас занесло в самый дальний и заброшенный уголок кладбища. Запыленные могильные плиты скрывали заросли бурьяна, кое-где можно было заметить ржавые остовы венков и сгнившие опрокинутые скамейки.
– Уйдем отсюда, Мишка, – едва слышно прошептала сестренка. – Мне страшно.
– Надо же… – На лице Антона появилось удивленное выражение. Он подошел к большому неровному обломку серого гранита, заменявшему обычную могильную плиту, дотронулся до лежавшего там букетика ромашек. – Цветы совсем свежие, недавно сорваны. Теперь я вспоминаю это место. Папа когда-то приводил меня сюда. Здесь похоронен Иван Орлов.
Названное Антоном имя нам ни о чем не говорило. Мы с сестренкой переглянулись, ожидая дальнейших объяснений.
– Этот человек – мой двоюродный дедушка, – пояснил он.
– Получается, что кто-то приносит на могилу твоего родственника цветы и делает это достаточно регулярно, – я указал на лежавшие неподалеку сухие букетики. – А ты об этом ничего не знаешь.
– Получается…
Несколько смущенный, Антон отошел в сторону, рассматривая соседние могилы. Внезапно его взгляд стал сосредоточенным, он склонился над огибавшей гранитную глыбу дорожкой. Мы подошли к Антону и увидели четко отпечатавшийся на влажной земле след маленькой босой ноги.
– Так вот куда направлялся ребенок в белой косынке! – догадалась Саша. – Непонятно только, почему он ходит босиком. Как ты думаешь, Антон, что его связывает с твоим дедушкой?
Антон только пожал плечами. Заинтригованный случившимся, я предложил выследить малыша и как следует расспросить его.
– Во всяком случае, сегодня нам этого сделать не удастся. Вряд ли коротышка приходит сюда чаще чем раз в день, следовательно, надо набраться терпения. Кстати, мама будет недовольна, если мы опять опоздаем к обеду.
Антон был прав. Мы торопливо покинули территорию кладбища, так и не заглянув на могилу Софии Вольской.
* * *
– Какой ты бледный, Антон. Голова не болит? – тетя Ира участливо посмотрела на сына.
– Нет, мам, все о’кей, – Антон отодвинул тарелку с недоеденными пельменями. – Просто я сыт.
– А мне еще добавки, – попросил сидевший напротив меня дядя Павел. – Вот наберусь сил и приступлю наконец-то к веранде.
Дядя Павел делал ремонт. Он занимался этим с начала лета, и конца его работе не предвиделось. Доставшийся ему по наследству дом был очень велик, стар и запущен. Он имел три этажа, множество комнат, в которых давно не жили, громадный подвал, а над его крышей возвышалась изящная остроконечная башенка. Проблема состояла в том, что эти хоромы постоянно нуждались в ремонте, а основательно привести дом в порядок не позволяло отсутствие денег и времени. «Хорошо еще, дядя не догадывается, внутри какого монстра он живет. Для него это только старая развалина, приносящая массу неприятностей… – подумал я, допивая чай. – Если бы он знал всю правду…»
– Дядя Павел, я все хотела спросить, но как-то не получалось. – Саша помолчала, подыскивая нужные слова. – Короче, мы уже почти два месяца живем в вашем доме, но ничего не знаем о его истории и все такое…
– Долго я ждал этого вопроса! – Дядя Павел усмехнулся, подкрутил усы. – Дождался, что обнадеживает. Ради такого разговора и ремонт подождет. Ступайте в гостиную, а ты, Антон, сбегай в архив, принеси альбомы с фотографиями.
Архивом дядя Павел называл расположенную на третьем этаже комнату, в которой хранились старые газеты, журналы, книги и фотографии. Антон попросил меня о помощи – в одиночку дотащить пухлые стопки фотоальбомов было довольно сложно. Выйдя из кухни, мы прошли в холл, где находилась разделявшая дом на два крыла лестница с широкими ступенями и красивыми резными перилами. В помещении было сумрачно, свет проникал сюда только через украшенное витражом окно лестничной площадки. Я замер, встревоженный внезапно нахлынувшим необъяснимым чувством тревоги, а Антон бодро побежал вверх по ступеням…
Все происходило как в замедленной съемке – доски медленно уходили вниз, открывая зияющую под ними пустоту, нога Антона погружалась в бездну, и ее живую плоть яростно терзали белые, острые как бритва, клыки притаившегося во мраке чудовища. Паутина залепляла мне лицо, мешая смотреть и дышать. Разрывая липкие сети, я полз к своему другу, который из последних сил цеплялся за крошившуюся под пальцами доску, но время было неумолимо…
– Антон! Антон!
– Что? – Он стоял на верхней ступеньке лестницы, глядя на меня с удивлением и легким испугом. – Ты так орешь, будто снежного человека увидел. Это розыгрыш?
– Будем считать, что да, – наваждение отступило, но в душе остался нехороший осадок – больше месяца в доме не происходило ничего подобного, и вот, похоже, началось снова. – Скажи, Антон, за последнее время с тобой не случалось ничего необычного? И вообще, как ты спишь?
