Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Соседская собака залаяла сильнее.
— Заткнись, Рузвельт! — крикнула Джульет в распахнутое окно комнаты.
«Что за странная мысль назвать собаку Рузвельтом! Я вот ни секунды не буду ломать голову, выдумывая имя своей собаке, если когда-нибудь ее заведу! И вообще, я проведу остаток дней, как старая колдунья, одна в своем логове!» — подумала она.
Этот образ вызвал у нее улыбку, девушка отправилась спать.
Свет в ее комнате погас в половине первого ночи.
* * *
Спустя несколько дней в окна аудитории стучал дождь. Профессор Томпсон читал лекцию так монотонно, что половина студентов уже спала глубоким летаргическим сном. Окруженная сонными однокурсниками, Джульет Лафайетт рассеянно слушала преподавателя, разглядывая мокрый серый пейзаж за окном. Ее мысли блуждали далеко, по Калифорнии, куда ее родители уехали жить два месяца назад. Тед Лафайетт получил новую должность и перебрался в Сан-Диего, его жена Эллис последовала за мужем в солнечные края, сменив работодателя и желая таким образом избавиться от гнета рутины. Джульет выросла в Портленде, ее немногочисленные друзья тоже жили тут, здесь были сосредоточены все ее интересы, потому-то она и не захотела уехать вместе с родителями. В некотором роде оставалась хранительницей семейного очага. Не всегда легко было жить в одиночестве на громадной вилле, но, в общем, она привыкла, превыше всего любя независимость и порой разрывая отношения с любовниками из-за боязни потерять свободу — правда, их было не так уж и много. Самым сложным для Джульет было не столько справляться с чувством одиночества — хотя по ночам ей порой и становилось страшновато из-за всяких пустяков, — сколько соблюдать режим дня. Вставать в один и тот же час, следить за домом и, главное, правильно питаться. Джульет была неспособна баловать себя бессмысленным количеством милых блюд, обычно она ела немного и все подряд — то, что не требовало длительного приготовления.
— Можно выделить три фазы Стокгольмского синдрома… — Голос профессора Томпсона раздался неожиданно, как голос какого-нибудь призрака.
«Мне бы надо немного сосредоточиться, если я не хочу быть отчисленной в начале года», — подумала Джульет, поморгав, чтобы прогнать навязчивые мысли. В коридоре раздались взрывы смеха, Томпсон сердито бросил быстрый взгляд на дверь, а затем продолжил:
— Первая фаза, взятие заложников, характеризуется развитием у них стресса, как правило, сильного. Затем наступает фаза удерживания, во время которой заложников шантажируют: эту фазу можно назвать периодом дегуманизации, заложники становятся товаром для обмена. Однако именно в этот момент происходит идентификация заложника с агрессором, страх смерти понемногу отступает, и заложник начинает симпатизировать преступнику. И наконец, фаза последствий, характеризующаяся посттравматическим шоком или депрессией.
Джульет была восхищена этой странностью. Как захваченные и удерживаемые против воли люди могли испытывать симпатию к собственным мучителям? Профессор Томпсон рассказал о женщине, влюбившейся в своего похитителя, за которого она в итоге вышла замуж, и Джульет не смогла удержаться от улыбки. «Как в голливудском фильме, — подумала она. — Не хватает только Кевина Костнера в роли злодея, и вот, пожалуйста, готовая кинокартина! Реальность часто превосходит любой художественный вымысел».
Десять минут, оставшиеся до конца лекции, пролетели незаметно.
Джульет вышла на парковку для студентов и скользнула внутрь своего крошечного «жука». Дождь прекратился буквально несколько минут назад. Джульет направилась на юг, по дороге остановившись возле «Seven-Eleven» купить пива. Был вечер среды, и, как обычно, она собиралась провести его у лучшей подруги. Джульет и Камелия были совершенно не похожи. Джульет — двадцать три года, Камелии — тридцать два. Если Джульет чувствовала себя спокойнее, находясь дома в одиночестве, то Камелии, наоборот, нравилось регулярно куда-нибудь выходить, и когда-то она даже была замужем, целых пять лет. Однако едва они начинали любой разговор, как между ними возникало абсолютное взаимопонимание. Каким бы ни был сюжет беседы, у подруг всегда обнаруживались общие темы, и, болтая, они частенько засиживались за полночь.
«Жук» замер перед фасадом дома с облезшей краской.
Камелия открыла дверь. Это была высокая женщина с длинными, светлыми, немного вьющимися волосами. При виде подруги ее лицо озарила широкая улыбка.
— Добрый вечер, красотка!
— Салют! Приближается октябрь, а вместе с ним — холода, — ответила Джульет, торопливо проходя в прихожую.
— Я сейчас растоплю камин, устраивайся.
Разглядывая загорелую кожу Камелии, Джульет нахмурилась.
— Мне казалось, ты перестала баловаться ультрафиолетом, — произнесла она. — Для твоей кожи это вредно!
— Скажем так — это последний каприз на память об ушедшем лете. Я приготовила салат из желудков — просто вершина французской кухни. Это должно напомнить тебе о твоих корнях.
— М-м-м. Из всей моей семьи об этом вспоминает только отец. Мне кажется, иметь французского дедушку — это своеобразный снобизм. Что-то вроде привилегии, знака принадлежности к королевской крови.
Джульет поставила пиво на кухонный стол. Где-то в глубине дома продолжал показывать новости телевизор.
— Как поживают родители? — поинтересовалась Камелия.
— Звонили вчера вечером, маме там нравится, правда, сложновато приспособиться к жаре, но в целом нормально. Отец много работает, возвращается домой поздно и часто продолжает работать даже в уик-энды. Самое удивительное, как говорит мама, это калифорнийцы — у них совершенно особый менталитет.
— Ты что, никогда не была в Калифорнии? — удивилась Камелия, поставив тарелки на поднос.
— Нет. Знаешь, я и путешествия… Не могу сказать, чтобы я часто выбиралась за пределы Орегона.
Камелия уперлась руками в бока, отставив ногу и чуть наклонившись вбок.
— Тогда купи себе новый купальник, и я отвезу тебя на уик-энд в Лос-Анджелес, там на пляжах полно мускулистых парней.
— В конце сентября?
— Эй, малышка, такова особенность калифорнийского менталитета — настоящий калифорниец выше любых сезонов. Да и вообще, он всегда любит быть сверху, если ты, конечно, понимаешь, что я хочу сказать…
Джульет пропустила мимо ушей это сальное замечание и ответила лаконично:
— Как бы тебе сказать… Пляжи это не мое.
Камелия посмотрела девушке в глаза.
— Джульет, в какой-то момент тебе все-таки придется влюбиться, таков удел всех смертных, иначе остаток жизни проведешь в одиночестве и забвении!
— Но я не хочу себя заставлять! Мне кажется глупым проводить дни напролет полуголой, умирая от жары, под пристальными взглядами всех этих мужиков, страдающих от недостатка секса, и чувствовать, как ссыхается от морской соли моя кожа. Может, я размышляю не современно, но, уж прости, ничего не могу с собой поделать.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
