Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
«Свои» ударными темпами разворовали закрома, потом затеяли чумовые реформы: образования, ЖКХ, судебную, административную… В довершение всего в пух и прах разгромили наши Вооруженные Силы. «Свои» — что тут скажешь…
Спору нет — реформы нужны. Только не такие, от которых молодежь тупеет и спивается, армия чиновников растет, а из настоящей армии людей гонят на улицу. Эти «свои» убивают военную науку: закрывают НИИ, академии и лаборатории. Гробят целые рода войск — от трех высших вертолетных училищ планируют оставить крохотный и единственный факультет в Краснодаре. Добрались и до элитных войск спецназа: одним росчерком пера уничтожена Бердская бригада, та же участь уготована и нашему соединению. Половину личного состава моей бригады сократили, оставшихся перебросили под Ставрополь ожидать приказа и приведения к новому штату. Чует мое сердце, что останется от бригады меньше батальона.
Такие вот пироги с керамзитом.
Конечно, «маршал Табуреткин» тут ни при чем. Человек, «притянутый за уши» в руководство Вооруженных Сил из мебельного отдела Питерского военторга, не в состоянии замыслить ничего масштабнее смены гарнитура в своей приемной и ничего глупее заказа новой армейской формы у Юдашкина. Понятно, что по голове этого «плюшевого мишки» стучат сверху и каждым его движением рулит кукловод. Но людям-то от этого не легче…
Подъезжаем.
Глубокая ночь. В салоне темно и уютно. Внутреннее пространство лишь чуть-чуть освещается приятной подсветкой приборов. С заднего сиденья доносится жизнеутверждающий храп двух молодых бугаев. Спят так крепко, что нам с водилой завидно…
С трассы свернули полчаса назад и последние километры до гарнизона не спеша пробираемся по разбитой грунтовке. Торопиться нам некуда — в столовую к ужину опоздали, а до завтрака еще несколько часов.
Узнав наши машины, дежурный с КПП поднимает шлагбаум, и вскоре «УАЗы» тормозят у моего дома.
— Не забудьте сдать, — киваю на свое оружие с боеприпасами и пожимаю ладони сонным парням.
— Не забудем, командир. Не волнуйся, — сладко зевает старшина Павлов.
Бивень — человек слова. Сказал — сделает.
Машу рукой пассажирам второй машины и захожу в сумрачное нутро подъезда. Старые щербатые ступени двух лестничных пролетов. Второй этаж, слева — дверь со сломанной ручкой. Роюсь в кармане в поисках ключей…
И натыкаюсь взглядом на торчащую в щели записку.
Открываю замок, захожу в квартиру, включаю свет.
Разворачиваю листок, читаю: «Подполковнику Белозерову П.А. срочно прибыть в строевой отдел для оформления отпускного билета и проездных документов. Начальник штаба отдельной десантно-штурмовой бригады подполковник…»
— Какая прелесть. — Бросаю послание и достаю из холодильника початую бутыль. Хлопнув водочки, чешу сморщенный лоб: с одной стороны, отпуск — это хорошо. Родной город, мама, чистое постельное бельишко; два месяца беззаботной жизни с домашним борщом на обед и холодным пивом на завтрак. И опять же — отчет сочинять не придется. А с другой стороны, отпуск — жутко плохая примета.
«Почему?» — определенно, кто-то спросит меня.
А потому что долги по отпускам заставляют догуливать перед увольнением.
Глава вторая
Россия, Саратов
Наше время
Юрка Ткач готовился к архиважному делу.
Обычно насмешливое или откровенно издевательское выражение лица сменилось сосредоточенной серьезностью, взгляд горел азартом. Движения были нетерпеливы, но точны. В задумчивости он разгуливал по хорошо отремонтированной комнате, обставленной современной мебелью в стиле хай-тек; изредка присаживался на диван, хватал белоснежный ноутбук и торопливо стучал по клавишам. Потом откладывал компьютер, листал какой-то справочник и что-то записывал в блокноте. Затем вскакивал и опять нервно вышагивал от лоджии до запертой двери. Его тетка — Дарья Семеновна — пожилая, суетливая женщина, несколько раз робко стучала, звала обедать. Он морщился и, повысив голос, отказывался…
Юрка был беспринципным и циничным пацаном, рано лишившимся родительской заботы и ласки. Худенький молодой человек с темными непослушными вихрами и вздернутым носом. Мелковатость и щуплое телосложение, однако, не мешали ему быть отчаянно дерзким, неуступчивым и заводным. Завод, правда, действовал строго до определенного предела, в силу крайне низкого болевого порога. Ткач отлично учился в одной из сильнейших школ города, выигрывал олимпиады по математике, физике, информатике. Он очень любил точные науки и радовал старшее поколение надеждами. В положенный срок получил аттестат особого образца с золотой медалью и без экзаменов определился в престижный московский вуз на факультет информационных систем и защиты информации. Начав учебу в столице, Юрка по привычке погрузился в науку, причем серьезно, с головой и со всем ее содержимым. Но выдержки, увы, хватило ненадолго — Москва не тихая провинция: бешеный темп жизни, широчайшие возможности, космические цены. Стипендия хоть и звалась «повышенной», но вызывала только усмешку…
Внезапно в тишине запищал мобильник.
— Да, — приглушенно ответил Юрка. Выслушав абонента, кивнул: — Понял-понял. Как у вас? Ага… А с формой? Ясно. Да… Немного осталось. Почти. Масло поменял? Отлично… Нет, сейчас поеду. Давай, до связи…
Телефон мягко упал на диван. Ткач вздохнул, сладко потянулся, глядя в залитое солнцем окно, и отправился на кухню обедать…
Своих детей у Дарьи Семеновны не было. Видимо, поэтому после смерти родной сестры она без раздумий забрала к себе одного из племянников. Старший — Андрей к тому моменту успел получить офицерские погоны, а вот Юрия органы опеки и попечительства могли определить в интернат. Позже, когда Андрей пропал без вести, она изрядно сдала, но нашла в себе силы оправиться от горя. Надо было жить ради младшего. Впахивая бухгалтером в трех организациях, тетя раз в месяц отправляла в Москву немалый, по меркам Саратова, денежный перевод. Этих средств юному дарованию хватало на скромный ежедневный ужин в дешевом кафе и на самый незамысловатый прикид китайского производства. А вокруг кипела такая сладкая жизнь! Сокурсники регулярно устраивали попойки, хорошо одевались, встречались со смазливыми телками, кое-кто из парней гонял на дорогих тачках…
В течение первых двух лет учебы Юрка старался подрабатывать относительно честными способами. К примеру, решал за приятелей контрольные и курсовые, выполнял сложнейшие трехмерные чертежи в навороченных компьютерных программах. Нет, на протяжении первого семестра он помогал безвозмездно — в качестве дружеской помощи. Потом жизнь прижала. А сильнее всего кольнула самолюбие фраза одной симпатичной девчонки, которую он пригласил посидеть в кафе. Своих денег рассчитаться за посиделки ему не хватило — подружка употребляла исключительно дорогие напитки. Протянув Юрке тысячную купюру, она ехидно бросила:
— Ума нет — считай копейки…
Это было очень обидно! Уж чего-чего, а ума у него было с избытком.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
