Книга Нежная мятежница [= Тревоги любви ] - Джоанна Линдсей

— Но я не понимаю, Роз, — покачав головой, сказала леди Френсис. — Зачем ты хочешь выйти замуж, связать себя с каким-то малознакомым мужчиной? Я понимаю еще, если бы ты была влюблена, все было бы по-другому.

Но ведь ты говоришь о браке с кем-то, кого еще даже не видела.

— Френсис, неужели ты думаешь, что я стала бы это делать, если бы не дала обещание? — удивилась Розлинн.

— Надеюсь, что нет, но все равно, кто знает о твоем обещании? Я имею в виду, что твой дедушка умер… — Френсис остановилась под выразительным взглядом подруги. — Забудь о том, что я сказала. Я только думаю, что это так ужасно, — весьма эмоционально заметила Френсис.

Леди Френсис Гринфилл была выразительной женщиной во всех отношениях. Она не была особенно красива, однако была вполне симпатичной блондинкой с темными карими глазами. Еще недавно она была самой веселой и искрометной девочкой из всех знакомых Розлинн, но семь лет назад она неудачно вышла замуж за Генри Гринфилла. Сейчас она стала сдержанной, как и подобает почтенной женщине, но иногда проскальзывало что-то, напоминавшее ту счастливую девочку, какой Френсис была когда-то, во времена их первого знакомства.

— Ты сейчас так независима, как другие могут только мечтать, — решительно продолжила Френсис. — Денег у тебя больше, чем нужно, а сердце подскажет тебе, что делать. Чтобы достигнуть такого положения, как у тебя сейчас, я потратила семь лет, жила с нелюбимым человеком, моя мама и сейчас ворчит, если я сделала что-то, по ее мнению, не заслуживающее одобрения. Даже теперь, будучи вдовой и живя с сыном, я должна перед кем-то оправдываться. Но у тебя, Розлинн, нет никого, из-за кого следовало бы переживать, а ты хочешь подчинить себя какому-то мужчине, который не откажет себе в удовольствии захомутать себя, твою свободу, как это сделал со мной лорд Генри. Я знаю, что этого в душе ты не хочешь. Я очень хорошо это знаю.

— Не имеет значения, что я хочу, Френсис. Важно то, что я должна.

— Но почему? — вскрикнула Френсис раздраженно. — Вот, что я хотела бы понять. И я ничего не говорю против того, что ты обещала своему дедушке. Только скажи, почему он попросил тебя дать подобное обещание? Если уж это было так важно для него, у него было достаточно времени, чтобы самому выдать тебя замуж.

— Это все так, — ответила Розлинн, — но не было человека, за которого я хотела бы выйти. Грэмп никогда не заставлял меня делать то, что я не хотела.

— Все эти годы тебе никто не нравился?

— Страшно даже, как ты сказала «все эти годы». Френсис, не напоминай мне о том, что предстоит. Это так тяжело для меня.

Карие глаза Френсис широко раскрылись.

— Тяжело? — она готова была рассмеяться. — Превосходно. Да нет ничего проще, чем выдать тебя замуж. И твои годы не будут препятствием. Боже милостивый, неужели ты не знаешь, как невероятно хороша? И если этого недостаточно, значит, ты самая большая неудачница в мире.

— Мне двадцать пять лет, Френсис! — протянула Розлинн так, словно ей было по крайней мере все сто. Френсис усмехнулась:

— Мне столько же и я не собираюсь считать себя древней старухой, спасибо.

— У тебя все по-другому, ты — вдова, была замужем. Никто не подумает, что ты опять собираешься замуж.

— Конечно, не подумает, потому что я и не выйду.

Розлинн нахмурилась, недовольная, что ее не дослушали:

— Ведь общество будет смеяться надо мной, когда я присоединюсь к этим молоденьким девушкам на выданье.

— Перестань! Я клянусь тебе, твой возраст не имеет никакого значения.

Розлинн и сама хотела бы, да никак не могла поверить в это. Она пыталась скрыть слезы, но это не удавалось и она уже была готова расплакаться: возраст — это была самая важная причина, по которой она приходила в ужас от предстоящих поисков мужа. Увы, ей придется поставить себя в глупое положение, и вынести это было тяжелее всего. — Все будут думать, что со мной что-то не в порядке, раз я до сих пор не вышла замуж, Френ. Ты же знаешь, что это непременно будет так. Это в природе людей, такова человеческая психология.

— Все отлично поймут твои обстоятельства, когда узнают, что последние шесть лет ты ухаживала за дедушкой, и только будут уважать тебя за это. Так что ты напрасно беспокоишься. Но ты сумела уклониться от ответа на мой вопрос, не так ли?

Розлинн только хмуро взглянула на подругу и ничего не сказала.

Вчера вечером они с Нетти приехали в городской дом на улице Саус Эдли очень поздно. Так поздно, что у двух давних подруг уже не было времени откровенно поговорить. А дружба их была действительно давней, они знали друг друга больше двенадцати лет, причем, за последние годы подруги встречались всего один раз, когда четыре года назад Френсис привезла своего сына Тимми в Хайленд на каникулы. У Розлинн были в Шотландии и другие подруги, но ни одна не была ей так близка, как Френсис, и ни одной из них не могла она доверить все свои тайны. Розлинн и Френсис встретились, когда им было по тринадцать лет. Грэмп привез Розлинн в школу в Англию, поклявшись сделать из этой девчонки-сорванца настоящую леди.

Розлинн потеряла в школе два года, пока ее не выкинули оттуда за неисправимое поведение, и она вернулась в Кэмерон-холл. Дед не был особенно удручен, потому что он скучал по ней и был счастлив ее возвращению. Он выписал одну из лучших преподавательниц, чтобы продолжить образование Розлинн. Ни одна из шалостей подопечной не могла заставить мисс Бичхэм уволиться — Грэмп платил ей большие деньги. За те два года в Англии Френсис и Розлинн стали неразлучны. И так как у Розлинн еще не было ничего в личной жизни, она жила жизнью Френсис, читая в Кэмерон-холле ее письма. Благодаря Френсис она узнала, что такое — влюбиться. Благодаря той же Френсис она узнала, каково жить с нелюбимым мужем. У нее не было своих детей, но и не было ничего, чтобы она о них не знала, по крайней мере, о мальчиках, потому что переживала вместе с Френсис все этапы взросления Тимми. Розлинн тоже все эти годы в письмах делилась с Френсис тем, что было на душе, а ее жизнь была не лишена многих треволнений. Однако она не писала Френсис о страхах Грэмпа и о Джорди. И как рассказать об этом сейчас? Как дать ей понять, что это было не плодом старческого маразма, а действительно очень реальной опасностью?