Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Абу Гаит не во всем был прав; многие молодые египтяне тогда мечтали о демократии. Но связь между атаками со стороны США и сборами арабской (а также пакистанской) молодежи на борьбу с Америкой вполне соответствовала действительности. И тем не менее до нас дошли – и по силе звука, и по содержанию – не столько слова, использованные министром, сколько пренебрежительность и разочарование в связи с необходимостью вновь поддерживать план, который не представлялся ему разумным и который был преподнесен как почти свершившийся факт.
Реакция других оказалась еще хуже. На следующей встрече с одним из арабских министров иностранных дел мы пили чай с финиками, а Холбрук излагал свои тезисы, на этот раз давая обстоятельное и яркое описание того, что Америка надеется осуществить в Афганистане. К этому времени у него уже было четкое понимание относительно возможной реакции, но Холбрук был всегда преданным воином. В его задачу входило прорекламировать наш план. И он старался это сделать.
И вновь дипломаты по другую сторону стола довольно откровенно высказали все, что они думали: мы в своих разговорах о демократии, сильном гражданском обществе и во всем ином, предлагаемом нами, витаем где-то в облаках, забыв о реалиях этой страны.
А когда наступила их очередь говорить, один из них сказал примерно следующее: «Лучше всего подкупить местных полевых командиров для того, чтобы выдворить Аль-Каиду из Афганистана. – Я полагаю, это обойдется вам в двадцать миллиардов долларов, что составляет одну пятую от той суммы, которую вы расходуете ежегодно в Афганистане. Потратьте эти деньги и просто возвращайтесь домой!»
Я должен был повторить последние слова самому себе: «Просто возвращайтесь домой!», чтобы уяснить их значение. Это был такой оглушительный упрек, что на какой-то момент все замолкли, ни одна из сторон не произнесла ни слова. Совсем не похоже было, что министр иностранных дел стремился унизить нас. Из того, как он говорил, можно было понять, что он по-настоящему считает нас заблуждающимися и оказывает нам услугу своим толкованием ситуации. И вновь реакция была не той, на которую мы рассчитывали. Примерно год спустя Раджив Чандрасекаран, корреспондент газеты «Вашингтон пост», сообщал, что в некоторых районах Афганистана, где насилия было меньше всего, стали больше доверять местным полевым командирам, которых поддерживала Америка2.
В перерыве между этой встречей и следующей я спросил Холбрука относительно реакции, с которой мы столкнулись. Я видел, что он сильно озабочен пренебрежительностью, продемонстрированной нашими собеседниками по поводу способности Америки принести благо региону. Вначале он ничего не сказал, как бы задумавшись над ответом. Затем он сказал, что скептики не смогли понять нашу стратегию. Нашим слабым местом была разъяснительная работа – нам следовало избавиться от призрака Ирака перед тем, как создавать новые надежды для Афганистана. Но после этого, сделав паузу, он разоткровенничался и сказал: «В их словах есть логика».
Следующим в нашем списке был еще один арабский министр иностранных дел. Я мог бы закрыть глаза и представить, что мы на предыдущей встрече. Если бы между этими двумя встречами прошло больше времени, я предположил бы, что министры сверили свои ответы. Холбрук опять начал излагать те же самые тезисы – которые, как я должен признать, к этому времени уже потеряли свою привлекательность, – и наш хозяин скоро занервничал, как будто в нетерпении ожидая, когда Холбрук закончит свое выступление с тем, чтобы он мог вывести беседу в русло реальности. Когда настала его очередь, он заговорил быстро. «Вы можете заплатить за завершение этой войны», – начал он. Затем он пододвинулся на краешек своего стула, поднял указательный палец и сказал: «Один миллиард долларов. Это будет стоить вам один миллиард долларов, и никакой войны». Он назвал сумму, как будто сделал нам приличную скидку!
Затем, явно выставляя нас теми, кто имел мало или вообще не имел понятия о развитии данного региона, он сказал нам, что мы ведем не ту войну. «Вам следовало бы вести переговоры с талибами, а не воевать с ними. И это поможет вам в делах с Ираном». Потом уже он широко и многозначительно нам улыбнулся. Со времени иракской войны страны Персидского залива обеспокоены ростом влияния Ирана в регионе, их особенно волнует его упорное продвижение к обладанию ядерным оружием. Они бы хотели, чтобы Америка сосредоточила свое внимание на Иране – даже если бы это означало заигрывание с Талибаном.
Король Саудовской Аравии Абдулла высказался примерно в том же духе. «Вам надо понять корни проблемы Талибана», – сказал он Холбруку. И что же, по мнению короля, являлось причиной наших проблем в Афганистане? Иран, разумеется.
Холбрук был прав, сославшись на призраки Ирака, снижающие наш авторитет в регионе. Если говорить о руководителях стран Ближнего Востока, мы не понимали разницу между нанесением поражения противнику на поле боя (что мы сделали довольно быстро) и психологическим сломом его воли к сопротивлению. Мы позорно провалились. И мы были совершенно не готовы к тому, что случилось в Ираке после военной победы: медленно закипавшему, но вполне предсказуемому взрыву насилия между суннитами и шиитами. Наши союзники поняли одну вещь, несмотря на то что мы так и не признались в этом сами себе, и она заключалась в следующем: после десяти лет войны Ирак превратился в страну, разбитую на десятки кусков, которые были скреплены всего лишь клейкой лентой, и лента стала отклеиваться, как только мы покинули страну. Стал ли для нас сюрпризом тот факт, что больше не было веры в нашу мудрость, когда речь пошла об Афганистане, с учетом тех наших заблуждений, которые привели нас в Ирак?
Когда через неделю мы вернулись в Вашингтон, Холбрук должным образом проинформировал руководство о том, что союзники думали по поводу нашего плана военных действий. Он сделал это так осторожно и в таких выражениях, которые не давали возможности считать, что он заработал очки в свою пользу. Со своей стороны Холбрук был достаточно обеспокоен ситуацией и постарался отговорить от ставки на войну. Однако его совет был отвергнут как надуманный и устаревший. «Когда я говорю в Белом доме о борьбе с повстанчеством и опыте войны во Вьетнаме, – сказал он однажды, – люди там закатывают глаза, как будто я инопланетянин».
Через полтора месяца, 1 декабря 2009 года, без дальнейших обсуждений четко выраженных сомнений со стороны наших союзников в регионе, в чьем сотрудничестве мы нуждались для того, чтобы наши планы сработали, президент Обама объявил весьма ожидаемое решение о войне в Афганистане. Сообщалось, что он провел многие часы – а на деле месяцы, – рассматривая всю относящуюся к данному вопросу информацию, прежде чем направить 33 тысячи американских военнослужащих для продолжения боевых действий в том районе. Мир затаил дыхание в ожидании новой концепции – такой, которая не была бы простым подтверждением знакомой мотивации для обращения к генералам, чтобы решить беспокойную внешнеполитическую проблему. Но Обама именно так и поступил. И никаких попыток восстановить верховенство дипломатии во внешней политике. Американскому народу казалось, что Обама продемонстрировал решимость, сказав миру, что Америка будет вести войну до победного конца. Но те, с кем Америка должна была много работать для того, чтобы убедить их в своей мудрости, были совершенно не впечатлены. Они не считали, что наша стратегия принесет свои плоды, во всяком случае, они не верили, что мы будем долго ее придерживаться.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
