Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Старик поднял выцветшие чужие глаза. Заметно дивился военной форме и, только вглядевшись, выпустил топор.
— Васюха!.. Ядят тя волки! Ты откедова? Ах ты, блудень! Пришел?..
— Качура! Лесной ты леший! — вскрикнул в свою очередь Василий.
Синие с трещинами губы Качуры ткнулись в обмороженную щеку Василия.
— Пошто не наведал стариков? Зачахли мы тут. Вот хорошо, что ты… Ах, ядят тя егорьвы собаки! Куда же ты? Завертывай в халупу! Гостевать будем.
— Нет, надо на Баяхту, кости размять, а может, и козенку бабахну — видишь, погода-то!
— Да, наст куда с добром… А у меня, Вася, и ружьишко тю-тю, — сказал сокрушенно старик.
Василий поправил ремни и подвязал лыжи. Они, шебарша, лизнули ледянистую корку снега.
Василий оглянулся и издали крикнул:
— Заверну, Качура, обязательно заверну!
От непривычки покачивало и слегка дрожали ноги. Но, пройдя саженей десять, он взял под гору полный ход. Собака, слегка взвизгивая, едва заметно маячила в снежном вихре.
Качура с открытым ртом долго смотрел вслед и вскрикнул:
— Ай и ловкач! Не забыл — скажи! Этак и голову немудрено свернуть.
Василий, раскачиваясь из стороны в сторону, все быстрее двигал ногами. Вот он прошел мимо драг и нырнул в тайгу. Колючие ветки хлестнули ему в лицо, а за ворот посыпались заледеневшие снежинки.
Солнце описало дугу и выше поднялось над вершинами леса. Туман редкой сетью уходил ввысь. Под лыжами уже не шуршало — они беззвучно давили снежную корку. Как тонкий резец, два следа лыжниц оставались сзади.
Перевалив вторую покать, Василий остановился и сел на ствол колодины, выступившей одним концом из трехаршинного снега. Из-за ворота красного полушубка валил пар, а ресницы и верхнюю губу стягивало ледяными сосульками. Заиндевелая собака калачиком завернулась у него под ногами и часто дышала.
Василий бросил ей сухарь и сам с жадностью начал хрустеть другим.
В приятной свежести, как после бани, отдыхало тело. Мысленно прикидывал, сколько прошел. В памяти воскресли когда-то знакомые затеси, летние тропы, ручьи и хребты. Всего выходило около десяти верст.
Сам удивился и улыбнулся. После каторжной работы по сбору продразверстки, после бешеной кутерьмы, ругани, неприятностей с мужиками, ночных сходок в облаках самосадочного самогонного дыма, после всего, через что он прошел в эти годы, грудь поднималась ровно и легко. Только ноющей занозой глубоко внутри шевелилась обида за прииск.
«Ведь если бы все сгорело в пожарах войны, а то отдали на разграбление хамью! Пропили, пролежали…»
В дальней пади, что тянулась впереди, тяжелый звук раскатился по вершинам леса. Собака с лаем кинулась на выстрел.
Когти с визгом царапали поверхность снежного пласта. Василий перекинул через плечо сумку и пошел за собакой.
Безлесая падь узким желобом уходила вниз, к болотам. Лыжи быстро неслись на покать, оставляя позади словно вихри пуха. Чтобы сдерживать бег, Василий все время держал одну лыжу на ребро и тормозил сорванным с дерева суком.
От встречного ветра свистело в ушах, а глаза застилал легкий туман.
Собака, как черный мяч, стремительно катилась вниз и ворчала. Но вот она остановилась, мокрая шерсть седыми слитками защетинилась на хребте. А затем, ворча и взвизгивая, она мелькнула вправо между редкими деревьями. Василий поставил лыжи на упор и приостановился. От охотничьего задора сердце учащенно билось, а ноги в коленях дрожали и подгибались. Через мгновение между редкими кедрами послышался тяжелый глухой хруст.
Василий торопливо сорвал с плеча винтовку. Сверкнул засеребрившийся от легкого инея ствол. Хруст приближался… И вот в снежном бусе, вздымаясь на задних ногах и отмахиваясь головой от наседавшей собаки, огромный олень буравил снег.
Собака кружила зверя из стороны в сторону, хватая то за морду, то за задние ноги.
Олень, завидя охотника, изменил направление, кряхтя, прибавил ходу. Василий опустил ружье.
«Можно живого поймать», — подумал он.
Зверь выскочил на бугорок и по мелкому снегу пошел быстрее. Подзадоренный Василий, изогнувшись, прибавлял шаг.
Испуганный олень, высоко подбрасывая то голову, то зад, заметно уходил от охотника и собаки. Собака, догоняя его, вытянувшись, почти касаясь брюхом земли и бороздя мордою снег, отставала все дальше и дальше.
Обогнув густой куст, зверь свернул в лощину и ухнул в снег, как в глубокую яму. Подымаясь на дыбы, он испуганно и сердито метался от подбежавшей собаки. Завидя Василия, прыгнул от него два раза и, выбившись из сил, весь дергаясь, с высунутым языком, растянулся, выкинув голову на верх снежного пласта. С прикатанной шерсти и морды сыпались крупные сероватые капли пота.
Василий наклонился и провел рукой по мокрой голове оленя. Зверь прыгнул вперед и снова свалился. Глаза его залились желтоватой мутью.
Собака с отчаянным визгом прыгала, вырывая клочья остистой шерсти из спины животного.
Василий отогнал ее прикладом.
И в этот же момент, отвязывая ремни от винтовки, он совсем близко услышал голоса людей. Через минуту двое охотников, в дохах с распахнутыми грудями, спускались по покати оленьим следом.
— Вот он, якорь его, — крикнул передний. — Го-гох! Другому попал… Но нет, брат, добыча пополам, а то и тятю с мамой не увидишь…
Василий из-под ладони всматривался в подходивших, и в то же время другая рука туго сжимала накаленный морозом ствол винтовки.
— Пополам, так пополам, какие разговоры! — шутя крикнул он. И тут же углы губ растянулись в улыбке. — Ах ты, птица ты мымра, волосяные крылья! Черт ты, Вихлястый! Когда это ты насобачился на пушку брать?
И Василий обхватил обеими руками курносого драгера Вихлястого. Оба они были одинакового роста и одних лет. Но Вихлястый выглядел старше, шатко держалась на ногах его нескладная фигура.
— Как же мне твоя бабенция не сказала, что ты здесь? Ну как, дружба, живешь? А это кто?
Среднего роста плотный человек с упрямым лбом, который выпирал из-под тонкой выпоротковой шапки, испытующе, с улыбкой, сверлил своими черными глазами лицо Василия.
— Да техник Яхонтов! Ума, брат, сума в этой голове. Это тебе не жабья копоть… Наш вождь всего боровского честного пролетариата. Он с Ленских сюда перекочевал. Мы с ним только что говорили о приисках, и тебя поминали. Измотало его безделье, и маракуем летом завернуть здесь кое-что.
— Что-то не помню… — Василий почесал себе лоб и протянул руку Яхонтову, и тут же почувствовал крепость его руки. — Дурят тут ребятишки. Полечить бы орясиной, ох, как надо! — усмехнулся он.
Яхонтов снова кольнул его острым блеском глаз.
— Так скоро? — растяжно пробасил он. — С наскоку — и на полати? А если шею вывихнете?
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
