Но именно здесь, в маленьком раю, созданном герцогиней для своего отпрыска, и произошло несчастье. В донесении брата Виченцо говорилось, что ближе к вечеру донна Беатриче внезапно потеряла сознание, упав на кровать в детских апартаментах. Она очнулась, но по-прежнему чувствовала себя плохо. У нее кружилась голова и мучили долгие и бесплодные приступы тошноты. Было неясно, что это за болезнь такая, но за рвотой последовали сильные схватки внизу живота, предвещая наихудшее. Сын иль Моро решил прийти в мир раньше, но никто не был готов к такому повороту событий. Впервые в жизни Беатриче испугалась.
В тот день врачи добирались до замка невообразимо долго. Акушерку пришлось искать за городскими стенами. Когда же все, в чьей помощи нуждалась принцесса, наконец собрались у ее постели, было слишком поздно. Пуповина, питавшая будущего Леона Марию Сфорца, уже обвилась вокруг хрупкой шейки мальчика. Она затягивалась на крошечной шее с неумолимостью удавки, пока не задушила дитя. Беатриче сразу же поняла: что-то идет не так. Ее сын, который еще мгновение назад предпринимал попытки покинуть утробу, внезапно замер. Сначала он сильно забился, а затем, как будто эта борьба его обессилила, обмяк и испустил дух. Эскулапы сразу же разрезали живот матери от бока до бока. А Беатриче корчилась от боли и отчаяния, зажав в зубах тряпку, смоченную уксусом. Все напрасно. Когда отчаявшиеся медики извлекли посиневшего младенца, он уже был мертв, а его ясные глазки остекленели. Малютка повесился в материнском лоне.
И как будто пораженная горем, не в силах справиться с неожиданным ударом судьбы, Беатриче покинула мир несколько часов спустя.
В своем донесении приор Банделло писал, что застал ее предсмертную агонию. Вся в крови, с кишками наружу, источая несказуемое зловоние, принцесса заговаривалась от боли и настоятельно требовала немедленно ее исповедать и причастить. Но, к счастью для брата Банделло, она умерла, не успев принять святых таинств...
Я повторюсь: к счастью.
Герцогине было двадцать два года, когда она покинула этот мир. Вифания знала о ее греховной жизни. Еще со времени Иннокентия VIII я сам неоднократно имел возможность читать и архивировать соответствующие документы. Тысячеглазой Канцелярии ключей и кодов папских государств, штаб-квартира которой находилась на холме Авентин, хорошо были известны люди такого сорта. Мы имели все основания полагать, что любой сколько-нибудь значимый документ, появлявшийся при дворе какого-либо европейского монарха, неизбежно попадал в наши руки. В Доме истины десятки чтецов непрестанно изучали бумаги на всех мыслимых языках. Некоторые сочинения были зашифрованы весьма изощренно. Тем не менее их расшифровывали, классифицировали по степени важности и отправляли в архив. Однако не все. Долгое время сведения о Беатриче д’Эсте занимали особое место и хранились в отдельном помещении, куда лишь немногие имели доступ. Эти документы недвусмысленно указывали на то, что Беатриче была одержима оккультизмом. Хуже того, многие называли ее главным организатором магических ритуалов при дворе иль Моро. Речь шла о событиях в землях, традиционно подверженных самой порочной ереси, поэтому их никак нельзя было сбрасывать со счетов. Но тогда никто не обратил на это никакого внимания.
Доминиканцы Милана (в том числе и отец Банделло) располагали многочисленными доказательствами того, что донна Беатриче, как и ее сестра Изабелла из Мантуи, коллекционирует амулеты и изображения языческих идолов. Было также достоверно известно, что обе они демонстрируют непомерное благоговение перед предсказаниями астрологов и шарлатанов всех мастей. Но ничего предпринято не было. Поистине роковое влияние привело к тому, что бедняжка Беатриче до последних дней была убеждена в том, что крах Святой Церкви близок. Она часто повторяла, что вскоре папскую курию постигнет Страшный суд, на котором все предстанут перед праведниками, архангелами и святыми и Всевышний вынесет свой безжалостный приговор.
В Риме никто лучше меня не был осведомлен о деятельности герцогини в Милане. Изучая присланные донесения, я узнал о том, как ведьмы могут превращаться в женщин, а еще о том, насколько донне Беатриче удалось изменить привычки и взгляды своего влиятельного мужа за почти четыре года брака. Это была удивительная женщина. Она доверчиво увлеклась чтением еретических произведений, вследствие чего диковинные идеи распространились в ее владениях и она с маниакальной настойчивостью устремилась к единственной цели — превратить Милан во вторую Флоренцию времен Медичи во всем великолепии.
Полагаю, меня насторожило именно это. Хотя Церкви и удалось расшатать устои могущественной флорентийской семьи, ставшей опорой для еретически настроенных мыслителей и художников, Ватикан был еще не готов бороться с проявлениями подобных идей на севере. Роскошные виллы, Академия, основанная для возрождения знаний древних греков, безграничная поддержка, оказываемая архитекторам, художникам и скульпторам — все это флорентийское наследие распалило богатое воображение принцессы Беатриче. И хотя они определенным образом впечатлили и меня, для Беатриче они стали путеводной звездой в ее вере — и она заразила своим тлетворным увлечением и герцога.
Когда на папский престол взошел Александр VI, я принялся слать донесения, пытаясь предупредить Ватикан о грозящей опасности. Но никто не обратил на них внимания. Поскольку Милан находился почти на границе с Францией и традиционно являлся средоточием бунтарских настроений и политическим оппонентом Рима, не было ничего удивительного в том, что именно здесь было положено начало расколу внутри Церкви. Но в Вифании меня тоже не приняли всерьез. Сам Папа снисходительно относился к еретикам, поэтому он пропустил мимо ушей мои предостережения. Всего лишь через год после принятия тиары он уже хлопотал о прекращении преследований каббалистов.
— Этот брат Августин Лейр, — говорили обо мне коллеги из Канцелярии ключей, — слишком много внимания уделяет посланиям Прорицателя. Как бы он тоже не свихнулся.
3
Прорицатель.
Недостающая деталь головоломки.
Его роль в этой истории заслуживает пояснения. Дело в том, что помимо моих донесений Его Святейшеству и в высочайшие инстанции доминиканского ордена с предостережениями относительно хаоса, царящего в Миланском герцогстве, существовал и другой источник информации, подтверждающий мои опасения. Каждую неделю в Дом истины приходили письма, в которых анонимный, но хорошо осведомленный свидетель подробнейшим образом описывал грандиозную магическую операцию, разворачивавшуюся во владениях иль Моро.
Его послания начали поступать осенью 1496 года, за четыре месяца до смерти донны Беатриче. Они приходили в резиденцию нашего ордена в Риме, в соборе Санта Мария-сопра-Минерва. Братья их читали, но полагали, что это дело рук несчастного сумасшедшего, одержимого подозрениями в отступничестве представителей дома Сфорца. И я их не виню. Вокруг было полно безумцев, и святые отцы не приняли всерьез письма очередного фантазера.
Впрочем, не все из них.
О сочинениях этого новоявленного пророка мне рассказал во время последнего генерального капитула Вифании сутулый и жалкий архивариус Минервы.
