Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Постановочная магия, напротив, случается в реальности, и это может быть очень весело. Во всяком случае, в реальности случается нечто, пусть и не то, что кажется публике. Человек на сцене (так сложилось, что обычно мужчина, так что я буду говорить «он», а вы можете заменить на «она», если хотите) заставляет нас поверить, что на сцене происходит что‑то невероятное (и даже сверхъестественное), в то время как в действительности происходит совсем другое. Шёлковый платок может превратиться в кролика с таким же успехом, как и лягушка — в принца. То, что мы видим на сцене, — не более чем фокус. Наши глаза нас подвели. Или, другими словами, фокуснику стоило больших усилий обмануть наши глаза, возможно, с помощью слов ловко отвлекая наше внимание от того, что он делает руками на самом деле.
Некоторые фокусники честны, и изо всех сил уверяют публику, что они всего лишь совершили трюк. Я говорю про таких людей как Джеймс «Восхитительный» Рэнди, Пенн и Теллер или Деррен Браун.
Даже если эти замечательные исполнители обычно не говорят аудитории, как именно они добились цели — они могут быть исключены из Волшебного Круга (клуб фокусников), если бы они это сделали, но они действительно убеждают публику, что сверхъестественного волшебства не было. Другие обстоятельно не объясняют, что это был всего лишь трюк, но и не делают подчёркнутых заявлений о том, что они сделали что‑то сверхъестественное, либо просто оставляют аудиторию с довольно приятным ощущением, что произошло нечто таинственное, прямо не обманывая людей. Но, к сожалению, есть некоторые фокусники, которые сознательно нечестны, и кто притворяется, что у них действительно есть «сверхъестественные» или «паранормальные» способности: возможно, они утверждают, что действительно могут согнуть металл или остановить часы силой одной лишь мысли. Некоторые из этих лгунов (шарлатаны хорошее для них слово) нагревают руки на горной промышленности или нефтяных компаниях, утверждая, что они могут сказать, используя экстрасенсорные способности, где находится хорошее место, для бурения. Другие шарлатаны эксплуатируют скорбящих людей, утверждая, что в состоянии вступить в контакт с мёртвыми. Когда такое происходит, то это уже не просто удовольствие или развлечение, это наживание на доверчивости людей и их страданиях. По правде говоря, может быть не все из этих людей шарлатаны. Некоторые из них могут искренне полагать, что они говорят с мёртвыми.
Третье значение волшебства — то, которое я имею в виду в моем названии: поэтическое волшебство. Нас доводит до слез красивая музыкальная пьеса, и мы описываем исполнение как «волшебное». Мы пристально глядим на звезды тёмной безлунной ночью без городских огней и, затаив дыхание от радости, говорим, что открывающееся зрелище «настоящее волшебство». Мы могли бы использовать те же слова, чтобы описать великолепный закат, или альпийский пейзаж, или радугу на фоне тёмного неба. В этом смысле, «магия» означает просто волнующее, будоражащее явление: то, что даёт нам ощущение мурашек по коже, то, что заставляет нас почувствовать полноту жизни. Я надеюсь показать вам в этой книге, что реальность — факты реального мира, насколько они понимаются через научные методы — это магия в этом третьем смысле, поэтическом, жизнелюбивом смысле.
Теперь я хочу вернуться к идее о сверхъестественном и объяснить, почему оно никогда не сможет предложить нам истинное объяснение того, что мы видим в мире и вселенной вокруг нас. На самом деле, требовать сверхъестественного объяснения чего‑то означает не объяснить его совсем и, хуже того, исключает любую возможность, что оно когда‑либо будет объяснено. Почему я так говорю? Потому что все «сверхъестественное» должно быть по определению недосягаемо для естественного объяснения. Оно должно быть недосягаемо для науки и хорошо обоснованного, опробованного и проверенного научного метода, которому мы обязаны существенным развитием знаний, используемых примерно в течение последних 400 лет. Сказать, что произошло что‑то сверхъестественное, не означает просто сказать, что «Мы не понимаем», это означает «Мы никогда не поймём это, так что даже не пытайтесь».
Наука применяет прямо противоположный подход. Наука процветает на неспособности (пока) объяснить все и использует это в качестве стимула, чтобы продолжать задавать вопросы, создавая возможные модели и испытывая их, поэтому мы и продвигаемся вперёд, шаг за шагом приближаясь к истине. Если что‑то такое должно было произойти, что шло бы вразрез с нашим текущим пониманием действительности, учёные рассмотрели бы это как вызов нашей существующей модели, требуя, чтобы мы отказались или, по крайней мере, изменили её. Именно через такие корректировки и последующие проверки мы подходим все ближе и ближе к тому, что является правдой.
Что бы вы подумали о сбитом с толку убийством детективе, которому лень даже попробовать поработать над раскрытием преступления, а вместо этого описавшего произошедшее как сверхъестественное? Вся история науки показывает, что у вещей, о которых, как когда‑то думали, что они были результатом сверхъестественного, вызванного богами (и добрыми и злыми), демонами, ведьмами, духами, проклятиями и заклинаниями — фактически, есть естественные объяснения: объяснения, которые мы можем понять и проверить, и в которых уверены. Не существует чему абсолютно никаких оснований полагать, что то, чему наука пока не находит естественных объяснений, окажется сверхъестественного происхождения, не более, чем вулканы, землетрясения или болезни окажутся вызванными сердитым божеством, как когда‑то считали.
Конечно, никто не поверит, что можно было бы превратить лягушку в принца (или принца в лягушку? Я никак не могу вспомнить) или тыкву в карету, но вы никогда не задумывались, почему такие вещи были бы невозможны? Есть различные способы объяснить это. Мой любимый способ заключается в следующем.
Лягушки и кареты — сложные вещи, с большим количеством деталей, которые должны быть собраны особым образом, по специальной схеме, которая не может возникнуть просто так случайно (или по мановению волшебной палочки). Именно это и означает «сложный». Очень трудно сделать такую сложную вещь как лягушка или карета. Чтобы сделать карету, вы должны объединить все части вместе только правильным способом. Вам нужны навыки плотника и других мастеров. Кареты не возникают случайно или просто по щелчку пальцев со словами «Абракадабра». Карета имеет структуру, определённую сложность, рабочие части: колеса и оси, окна и двери, пружины и мягкие сиденья.
Было бы относительно легко превратить что‑то сложное, такое как карета, во что‑то простое, например, пепел: в палочку доброй феи нужно было бы только встроить паяльную лампу. Легко превратить почти что угодно в пепел. Но никто не может взять груду пепла — или тыкву — и превратить их в карету, потому что карета является слишком сложной; и не просто сложной, а сложной в полезной направленности: в данном случае полезной для людей, чтобы путешествовать.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
