Большую часть XIX века один из Тэшемов представлял в парламенте Морнингфорд. Потом наступил долгий период членов парламента – либералов, пока дед Айвора не получил в нем место и занимал его начиная с 1959 года, когда его внуку было два года, до 1974 года. Его предшественник умер, и на конференции партии консерваторов в 1987 году Айвор победил на последовавших дополнительных выборах большинством в девять тысяч голосов. Ему был тридцать один год, он был слишком молод для члена парламента, необычайно молод и очень честолюбив. Бывший президент Дискуссионного общества Оксфордского университета, он был неплохим оратором. Его первая речь была блистательна и запомнилась многим, и после этого Айвор Тэшем был готов выйти на трибуну при любой представившейся возможности, но Сэнди Кэкстон посоветовал ему не выступать слишком часто. Члены парламента отмечают излишнее красноречие и отпускают замечания по этому поводу, не всегда благосклонные.
В 1989 году его назначили ПЛС министра обороны. На тот случай, если вы похожи на меня, каким я был в то время, и не знаете, что означает эта аббревиатура, то это парламентский личный секретарь, и эта должность ставит ее обладателя на первую ступень политической лестницы. При условии удачи и усердной работы моего шурина должны были сделать партийным организатором, а потом парламентским заместителем министра. Айвор преуменьшал свои функции, как обычно поступают люди в его положении, и говорил, что он – мальчик на побегушках, которого гоняют с поручениями и который должен быть в курсе ежедневных дел своего министра; но видно было, что назначение приводит его в восторг.
Тогда журналисты не были так назойливы и жестоки, как сегодня, но внимательно следили за членами парламента, особенно за молодыми и подающими надежды консерваторами; случалось, что они раскапывали и аморальные проступки парламентариев. К тому времени Маргарет Тэтчер уже достаточно давно занимала кресло премьер-министра, и, как всегда в таких случаях, ходили слухи о заговорах и мятежах. Но вы все это должны помнить, и что бы я вам ни рассказывал, это вовсе не политическая оценка той давней ситуации.
Это рассказ о взлете и падении.
Через пару недель после своего дня рождения Айвор пригласил меня на обед в зал Черчилля, столовую Палаты общин на первом этаже возле коридора, ведущего на террасу. Он сообщил, что больше никого не ждет и хочет поговорить со мной о деле, не имеющем отношения к политике или к Палате общин. Вскоре выяснилось, что ему нужен мой совет по поводу романа с Хиби Фернал.
Как я уже сказал, Айвор решил не покупать ей квартиру, а продолжать их тайные встречи в домах или квартирах хороших друзей. Он уже просил меня предоставить ему наш коттедж на одну ночь в мае, но до этого события оставалось еще четыре месяца, и когда он опять заговорил об этом, у меня возникло дурное предчувствие. У меня были все основания предположить, что он может попросить разрешения пользоваться им регулярно. Однако вскоре я понял, что ему нужно вовсе не это. У Айвора была собственная квартира. Трудность заключалась не в том, что им некуда пойти – он мог, в конце концов, воспользоваться гостиницей, – а в том, что Хиби была слишком часто занята с Джастином.
– Говорят, что это не дает отношениям угаснуть, – решив подбодрить, заметил я. – Я имею в виду, когда трудно встречаться, а свидания редки и немногочисленны.
– Ненавижу слово «отношения», – перебил меня Айвор раздраженно. – Извини, но сам звук этого слова гасит чувства. Ты только подумай, как встречаться с человеком, от которого ты без ума, как я от Хиби, и шептать: «Я хочу иметь с тобой отношения». Ты считаешь, что так действительно говорят?
Это меня рассмешило. Я сказал, что не знаю, но меня бы это не удивило.
– Во всяком случае, наш роман не угасает. У него нет такой возможности. Думаю, он не угас бы, даже если бы мы встречались каждый день. Но в нашем положении такой перспективы не предвидится. – Айвор помолчал и искоса взглянул на меня. – Я еще не спрашивал Хиби, но уже думаю об этом – хочу просить ее уйти от Джерри Фернала.
– И переехать к тебе? – Помня о его романе с Николой Росс, я был удивлен, но оказалось, что у него совсем не это на уме.
– Не совсем, – возразил он, взглянул на меня и отвел глаза. – Я решил не покупать, а снять для нее дом.
– Ты хочешь сказать, что она должна уйти от мужа, но жить не с тобой, а в съемном любовном гнездышке? А как быть с малышом?
Меня в то время очень занимал вопрос о детях; и сейчас занимает, но я уже спокойнее отношусь к этому. Весной 1990 года, когда Надин было шесть месяцев, мой взгляд притягивал каждый малыш, которого я встречал на улице. Я не мог читать о жестокости к детям в газетах. Не мог смотреть на рекламу Национального общества защиты детей, помещающего жуткие фотографии жестокого обращения с несовершеннолетними. Кто-то пригласил нас с Айрис в театр, шла опера «Питер Граймз», и мне пришлось выйти из зала, когда началась сцена, где главный герой избивает мальчиков. Поэтому мои мысли сразу же обратились к двухлетнему Джастину Ферналу.
– Она возьмет его с собой, знаешь ли, – сказал я.
– Ты думаешь, возьмет? – переспросил Айвор. – Я об этом не подумал. Это стало бы препятствием.
Я очень хорошо отношусь к брату моей жены, но тогда я не испытывал подобных чувств. Как иногда случается, я на несколько мгновений испытал к нему почти неприязнь. Я ощущал его обаяние и свойственное ему милое безрассудство, и тут он вдруг сказал то, что начисто стерло мое хорошее отношение к нему; в тот момент я был почти шокирован.
– Даже если предположить, что она бросит мужа – а мне кажется, что у тебя нет никаких причин думать, что она это сделает, – что произойдет дальше? Они с Ферналом, несомненно, разведутся, и Джастина отдадут матери. – Я называл его по имени, потому что называть его «ребенок» было мне неприятно.
– Но отдадут ли, Роб? Я хочу сказать, что ведь это она будет виновна в адюльтере.
Я заметил, что он должен был стать адвокатом, и разве он не слышал о разводе по обоюдному согласию сторон? Если Хиби не является преступницей или наркоманкой, ребенка отдадут матери, каким бы святым ни был Джерри Фернал.
– Я об этом не подумал, – сказал Айвор. – Я не выдержу присутствия этого ребенка. И так уже все плохо, когда мы говорим по телефону. – Казалось, он не замечал моего легкого отвращения. Я сделал большой глоток вина. – Если Джерри разведется, мне придется на ней жениться, да?
– Айвор, – сказал я, – для человека, так далеко зашедшего в своих сексуальных пристрастиях, – я вовремя вспомнил, что мне лучше не признаваться в знании того, о чем мне по секрету рассказала Айрис, – ты поразительно старомоден. Любовница в уютном гнездышке, тайный роман, а теперь ты думаешь, что обязан спасти ее честное имя. Конечно, ты не обязан на ней жениться, но я считаю, что тебе придется делить с нею дом. Тебе придется с нею жить.
– Ненавижу слово «дом», – ответил Айвор. – В этом контексте. Ужасный американизм. Я тут же вижу, как какая-то толстуха хвастается своим милым домом… О, прости, я подонок.
