Мало кто из нас в детстве встречал у окружающих взрослых здоровое и простое отношение к темам, связанным с рождением детей. Мамы и бабушки, учительницы и воспитательницы, отвечая на «скользкие» вопросы, предпочитали молча краснеть или в лучшем случае отсылать пытливых детишек к историям о тычинках и пестиках. Разве что пионервожатые позволяли себе чуть-чуть пооткровенничать. А если в школе случалось узнать, что учительница беременна и ей предстоит рожать ребенка!.. В прозрачном девчачьем мозгу тут же начинали роиться смутные мысли: а как это – рожать? Ребенок что, у нее внутри? А как он из живота выберется? Ах-ох, страсти-мордасти!
Этот огромный пробел, существовавший (да и сейчас еще во многом существующий) в нашем воспитании, очень точно позволяет почувствовать и повседневная речь. Ведь любой язык замечательно отражает массовое сознание: на всю лексику, связанную с рождением ребенка, у нас наложено негласное «табу». И затрагивает оно не только интимные отношения между мужчиной и женщиной (о том, как, «не краснея, рассказать ребенку о сексе», можно написать не одну книгу) – к большому сожалению, негласный запрет и плохо осознаваемое смущение распространяется и на все понятия, связанные с родами.
Попробуйте произнести вслух: «роды», «плацента», «схватки», «потуги»… Становится немножко не по себе, верно? А как называются те органы человека, которые причастны к зачатию и родам? В нашем богатейшем языке нет внятных слов, называющих «это»! Когда речь заходит о рождении детей, выбор средств для выражения своих мыслей у нас невелик: мы имеем дело либо с нецензурщиной, либо с сухими медицинскими терминами.
В обычной жизни говорить о рождении ребенка у нас принято двумя способами: с оттенком брезгливости или же, наоборот, в излишне высокопарных тонах. Даже Лев Николаевич Толстой не мог не пройтись по этой теме – какая жуткая сцена родов в «Анне Карениной»! А Булгаков и Чехов с их медицинскими байками и страшными смертями в родах?.. Чаще всего в литературе рождение ребенка предстает мучительным.
То же и с кинематографом; пусть даже это плохо увязывается с сюжетом картины, но редкий современный режиссер отказывает себе в удовольствии включить в художественный фильм сцену, в которой роженица душераздирающе кричит и мучается.
«Великий и могучий» язык, как чуткий сейсмограф, фиксирует отношение общества к конкретной теме. Практически всегда Человек Рождающийся оказывается в речевой практике второстепенным членом предложения.
Беременность и роды в языке и в жизни
Проанализируем слова и речевые обороты, используемые для описания процессов рождения.
Беременную женщину у нас часто называют «будущей мамой». Но почему? Ведь она мама уже сейчас – ребенок-то есть! Но в массовом сознании установка следующая: раз ребенка не видно, это значит, что его нет. Он вот-вот появится на свет, но сейчас-то ребенок где? Видимо, пока еще на том свете…
Обычно говорят: «женщина ждет ребенка». (Красивенько звучит также фраза «в ожидании чуда» или возвышенные пассажи о «счастливом ожидании»). Но почему – в ожидании? Неужели то, что происходит в ее теле сейчас (слияние двух клеток, рост организма, развитие органов и систем, попытки ребенка установить контакт с внешним миром через стенки маминого живота…) – разве это уже не чудо зарождения новой Жизни? И можно ли ожидать большего чуда, чем это?
Ну а сам ребенок – как его называют? Зародыш. Эм брион. На поздних стадиях – плод. Но в языке это все – неодушевленные предметы! Действительно (если рассуждать на медицинский манер), мало ли что может случиться! Вероятен риск развития патологий, преждевременных родов и самопроизвольных абортов… Да, плод для медицины – не человек. Вот пусть сначала родится, тогда и начнут называть его «новорожденный», «младенец» и даже, умиляясь, «малыш».
Тому, как у нас принято говорить о самом процессе родов, можно посвятить отдельную главу – какое многообразие безличных оборотов, какое красноречие сухой медицинской лексики! Взять хотя бы потужной период – в литературе он называется периодом изгнания плода. Прочувствуйте: не мама помогает своему ребенку родиться, нет! Мама изгоняет все тот же безликий плод. А между тем изгоняют также глистов и прочих паразитов.
Само слово потуги (тужиться) произошло от одного корня со словом туго (в значении тяжело, непросто, нелегко), и, конечно, так и просится сюда слово тужить (в значении горевать, печалиться). То есть, ожидая родов, женщина волей-неволей готовится к тяжкому испытанию. Ей придется туго. Тут уж не до ожидания чуда и праздника…
О медицинских документах нечего и говорить! До недавнего времени сама беременность в картах заносилась в графу «диагноз». Но неужели мы лечим женщин от беременности? Речь должна идти только о родовспоможении, то есть о помощи, которую необходимо оказать естественному процессу родов. Обратите внимание на этот возвратный глагол – действие, направленное на себя: ребенок рождается (рождает-ся = рождает сам себя)! Его не вырезают, как аппендицит. Настроившись на позитивный исход, хорошо подготовившись к родам, научившись слушать себя и ребенка, любая здоровая беременная женщина (я просто уверена в этом!) сможет родить самостоятельно и естественно.
Впрочем, хватит прикладной филологии. Достаточно набрать в любой поисковой системе слова «беременность» или «роды» – и Интернет выдаст множество статей о здоровье мамы, о ее чувствах, о необходимых анализах и покупках… В связи с беременностью и родами можно прочитать и о чувствах и заботах будущего папы – прочитать даже больше, чем о чувствах ребенка, которого ему предстоит встречать в этом мире…
Советская семья, детский сад и школа учили девочек быть кем угодно – хозяйкой, поварихой, швеей-мотористкой и даже женой (об этом иногда вскользь упоминалось в рамках предмета «этика и психология семейной жизни»). Но вот уж к чему нас точно не готовили – так это становиться Матерью. Не функционировать, выполняя эти обязанности внешне, – пеленать, кормить, катать колясочку, читать малышу сказки и петь песенки... А становиться Матерью прочувствованно – зачинать ребенка, вынашивать его и рожать в любви. Материнство и любовь между мужчиной и женщиной до сих пор, к сожалению, не увязаны между собой в воспитательном контексте…
Как рожать спокойно и в радости? Нам, нынешним взрослым, еще предстоит научиться говорить об этом со своими растущими детьми.
Если б я была царица, —
Третья молвила сестрица, —
Я б для батюшки царя
Родила богатыря…
Истинный смысл пушкинской сказки о царе Салтане раскрывается именно в этих строчках. Ткачих и поварих полно. Но даже в сказке трудно отыскать девицу, готовую бескорыстно, от всего своего бесхитростного сердца и с большой любовью привести в мир будущего царевича!
Ребенок – это больше, чем «это»!
Впервые о чувствах ребенка во время его появления на свет задумался американский психиатр чешского происхождения Станислав Гроф. На рубеже 60–70-х годов прошлого столетия, экспериментируя с интенсивными дыхательными техниками и психотропными веществами, Гроф погружал своих подопечных (пациентов психиатрической клиники) в состояние транса. Пытаясь найти метод избавления от психических расстройств, Гроф предположил, что их причина кроется в тяжелых переживаниях, сопровождавших момент рождения человека и период беременности его матери.
