К сожалению, работа разнородных темных сил в западном мире, в Германии, в СССР, а также ряд взаимных просчетов Гитлера и Сталина вели две державы и два народа к войне.
И привели…
Вильгельм Ассарсон, бывший шведский посланник в Москве с 1940 по 1944 год, оставил интересное свидетельство… Описывая дипломатический корпус в Москве начала 1941 года, он сообщает, что в апреле всеобщее внимание привлекло торжественное подписание советско-югославского пакта о дружбе.
По мнению автора этой книги, такой шаг Москвы был последней и трудно объяснимой ошибкой в цепи ошибок, которая вскоре приковала две страны к колеснице бессмысленной войны между ними. Но из воспоминаний Ассарсона я узнал, что знаменитый советник московского посольства Германии Хильгер, уроженец Москвы, наполовину русский и женатый на русской, тоже находил советско-югославское соглашение непонятный.
Можно, конечно, возразить, что Гитлеру, мол, пришлось вначале отвлечься на подавление Югославии, а это привело к переносу сроков вторжения в СССР на более позднее время и к последующему срыву блицкрига в целом.
Но, во-первых, Гитлер был вынужден решать «югославскую» проблему независимо от нашей позиции. Во-вторых же, разумная политика СССР, понятная с точки зрения примата принципа сохранения мира, могла бы исключить блицкриг против Советской России как таковой!
И признания этого факта стругацкие и мельтюховы боятся как черт ладана. Очень уж из этого факта вылезает черный цилиндр Дяди Сэма и ермолки финансистов, подготовивших и германо-советскую войну, и «ельцинские» путчи 1991 и 1993 годов…
В происшедшем есть, увы, и вина лично двух вождей… Если бы в конце 1940 года они встретились лично (а оба этой встречи желали и оба ее потенциальное значение понимали), то все могло пойти, повторяю, иначе…
Не вышло…
Почему? Почему уже в глубокой старости Молотов признался, что Гитлер хотел приехать к нам, но «его не пустили»…
Кто его не пустил?
Да как раз те, кому нужна была война русских и немцев во имя гегемонии Штатов в Европе и в мире! И речь тут не о неких прямых запретах фюреру, а о системном срыве возможности визита.
Чего стоили тут одни провокации Канариса — «агента влияния» англичан! И только ли Канариса! В книге автор лишь мельком касается работы прозападных «кротов» из «антигитлеровской оппозиции»… Но эта работа носила далеко не эпизодический и ограниченный характер…
Да и в Москве «кротов» хватало не только в 1991 году, но и в году 1940-м!
И им, и их «патронам» жизненно (или тут уместнее сказать — «смертельно»?) была необходима война России и Германии друг с другом. Ведь если бы русские и немцы избежали ее и объединились против Золотой Элиты мира, то Соединенные (кем-то) Штаты не поднялись бы по костям народов к мировым командным высотам, Англия отошла бы на свои законные, то есть четвертые позиции, а Германия укрепила бы себя как лидера новой Европы, дружественной СССР.
Если бы космополитическая «Англия» Черчилля была разгромлена, то — да, Англия вошла бы в орбиту германской «Новой Европы»… Но более точно было бы сказать, что в этом случае Англия вошла бы в орбиту подлинно английской, национальной политики.
Так же, как в США, лишенных возможности питаться кровью и слезами других народов мира, тогда могли бы взять верх здоровые национальные силы, способные в содружестве с остальным человечеством проводить политику, достойную великой индустриальной державы.
Советская Россия получала бы в этом случае то, о чем мечтал как об условии величия России еще Столыпин, — прочный внешний мир, дающий нам возможность мощного всестороннего внутреннего развития.
Вот чего лишил нас — по моему глубокому убеждению — несостоявшийся «кремлевский визит фюрера»…
А ТЕПЕРЬ хотелось бы сообщить читателю следующее…
Как и в предыдущих своих книгах, автор стремился в своей работе сочетать документальность, характерную для традиционных монографий, с формой, не характерной для традиционных монографий, зачастую далеких как от разумной доли публицистичности, так и от увлекательности… А ведь история человечества не только поучительна, но и захватывающе интересна!
Сказав это, автор подчеркивает, что все, описанное им по середину ноября 1940 года, строго документально в прямом смысле этого слова, то есть соответствует реальным документам реальной истории при минимальной опоре на такие сомнительные в смысле достоверности источники, как мемуары.
В основном я, ведя перекрестный анализ, старался использовать дипломатическую переписку. Будучи документами внутренними, закрытыми, не предназначенными для постороннего глаза, записи бесед, донесения послов, инструкции им из внешнеполитических ведомств и прочее обладают— на мой взгляд— весьма высоким уровнем соответствия правде.
Иными словами, в описаниях до ноября 40-го года, до главы «Август — октябрь, время московское…», не вымышлен (и даже не домыслен) ни один факт, не вымышлен (хотя в некоторых случаях и домыслен) ни один диалог— чаще всего я строил их на основе тех же дипломатических донесений или такого уникального источника, как «Служебный дневник» генерала Гальдера… Последний источник настолько ценен и информативен, что можно написать роман, используя лишь его!
С главы «Август — октябрь, время московское…», с разговоров и рассуждений в Москве в августе 40-го и далее начинается переход от документальности к частичному вымыслу, рассматриваемому автором как мостик — в свою очередь — уже к прямой виртуальности…
Хотя все, относящееся к, например, ситуации вокруг Дуная, Болгарии, Румынии, Проливов — документально… Тем не менее, начиная с указанной главы, автор не рекомендует читателю некритически использовать его текст как аргумент в возможных обсуждениях с кем-то проблем и фактов реальной истории.
Впрочем, автор надеется, что, как правило, читателю будет понятно, где автор все еще следует реальному документу, а где — вводит элементы вымысла, а точнее — домысла…
Особо надо подчеркнуть, что обстоятельства и детали предыстории и истории осеннего визита Молотова и «сопровождавших его лиц» в Германию также полностью документальны — плодом анализа автора, а не изучения источников являются лишь беседы Сталина со своими соратниками и его размышления.
И уж совсем особо надо подчеркнуть, что все берлинские диалоги — за исключением момента приглашения фюрера в Москву, в предпоследней, «молотовской» главе, также в своей основе абсолютно документальны! Даже самые, на первый взгляд, неожиданные.
В Берлине, уважаемый мой читатель, 12 и 13 ноября 1940 года все было так, как это и описано в книге…
Чисто виртуальной является, естественно, последняя глава. Однако — и в этом автор после написания книги убежден еще более, чем до начала работы над ней, — лишь ряд трагических недоразумений не сделал реальной и эту главу… Ведь у Сталина и Гитлера были серьезные объективные предпосылки для реализации той идеи личной встречи, которая носилась в воздухе и приходила, как оказывается, на ум им обоим…
