— Короче говоря, я решила, что стоит пропустить с ним по рюмочке…
— Погоди-ка, — перебила Фран. — А какого черта он делал в брошюре? Или это была реклама кроссовок «Конверс»?
Аманда закатилась переливчатым смехом.
— Нет, на самом деле… Вы, наверное, решите, что это безумие: я, малютка Аманда Филлипс из «Портмаунт Компрехенсив»…
Господи ты боже мой.
— Ну? — подстегнула Фран.
— Оказывается, на самом деле… он лэрд!
— Он — что?
А ведь я знала.
— Да-да. Ну разве это не мило? Лэрд — значит лорд, только шотландский.
— Это правда? — Фран перевела взгляд на меня.
— Гм, я в курсе, что его дядя был лэрдом. Если его отец умер — наверное…
Аманда смотрела на меня, потрясенная до глубины души.
— Мелани, ты все время это знала и не сказала мне!
— Ты ведь однажды, если не ошибаюсь, встретила его на вечеринке и во всеуслышание объявила, что он смешно пахнет.
— Нет, это не могла быть я! — Аманда снова залилась смехом. — Как бы там ни было…
— Он смешно пах? — спросила меня Фран.
— Только во время дождя.
— Дорогие, — с нажимом в голосе произнесла Аманда. — Это и есть моя большая новость.
Мы угомонились, и на губах Аманды вновь заиграла скромная улыбка.
— Как бы там ни было, мы встретились, и у нас оказалось так много общего, мы все смеялись и смеялись без умолку… Потом он приехал в Лондон по каким-то земельным вопросам, и мы увиделись снова, и так все и шло шаг за шагом, пока однажды, на Каледонском балу… И вот теперь я готовлюсь стать леди Амандой Филлипс Маккональд.
— Так его фамилия тоже Филлипс? — саркастически спросила Фран.
— Нет-нет, понимаешь, я принимаю его фамилию — и сохраняю свою. Дань феминизму. Видели меня в «Татлере»?
Фран потом рассказывала, что глаза у меня стали размером с блюдца. А она спросила:
— Он богатый?
— Не говори глупостей, дорогуша, что там может быть, в этой Шотландии?
— История? Природа неописуемой красоты? Мел Гибсон?[1]
— Овцы и алкоголики, дорогуша. К тому же у него и фасолинки не найдется… А ведь надо управляться с целым замком — как по-твоему, хватит на такое его жалованья?
Тут Аманда ударилась в трепотню о перестройке замка. Я ведь там действительно бывала (Фрейзер приглашал всю нашу компанию, но я пыталась внушить себе, что это лишь ради меня одной). Это оказался не столько замок, сколько груда камней, и дядюшка Фрейзера жил в единственном уцелевшем коттедже для прислуги, но Аманда явно об этом еще не знала и разглагольствовала, как там теперь будет уютно и обязательно в ее стиле.
— Думаю, акцент надо сделать на резких контурах — знаете, такой постиндустриальный вид, — разливалась она.
Я знала, что нужно хоть что-то сказать по этому поводу. И последовала испытанному временем методу — бухнула первое, что пришло на ум:
— Это же просто «класс женится на деньгах». Это очень…
Договорить я не успела, схлопотав взгляд, способный налысо очистить яблоко от кожуры, плюс очень долгую паузу. И наконец — эдакое небрежное:
— Ну разумеется, у нас, Филлипсов, корни уходят очень далеко…
— До самого Уокинга, — вставила Фран.
— Ха — ха, очень смешно. — Аманда развернулась к ней. — Ты собираешься замуж, Фран? Ах да, совсем забыла, ты же ни с кем не встречаешься. Потому что, приключись с тобой такое, мы все для разнообразия очень бы по этому поводу повеселились.
Фран закатила глаза и отправилась к стойке за новой выпивкой.
Выпустив пары, Аманда вновь обрела дружелюбие.
— Так вы с Фрейзером, выходит, были довольно близки? — Она улыбнулась, как бы давая понять, что это вовсе и не означает «Завидуй мне! Завидуй мне!».
— Не особенно, — отозвалась я, подразумевая «Просто я по нему сохла, а он на меня плевать хотел».
— Ой, ты просто должна прийти на свадьбу! Это будет нечто чудесное. Папочка буквально настаивает, чтобы все прошло с размахом.
Папочка Аманды женился уже четыре раза с тех пор, как нам стукнуло шестнадцать. Ему, пожалуй, и скидка положена.
— С удовольствием приду. — Я должна быть великодушной. Аманда первая из моих подруг выходит замуж, да еще за славного парня. Почему бы мне за них не порадоваться? Откуда ни возьмись выскочило воспоминание об Алексе, и я скривилась.
— Грандиозно! Ой, как жаль, что ты не можешь быть подружкой невесты. Но Ларисса и Порция — такие близкие подруги по университету, я просто обязана была пригласить их.
— Да, конечно.
— Ты кого-нибудь встретишь, Мелани, кого-нибудь замечательного. Какой ужас, что Алекс просто взял и сбежал. А ведь он был ничего, да? И у него такие родственные связи…
Это мы к чему? Я поставила стакан на стол — пожалуй, слишком резко.
— Мне нет до этого дела. И до самого Алекса тоже.
— Нет, конечно же нет. — И Аманда окончательно взбесила меня, похлопав по руке.
Вечно я забываю про талант Аманды к злобным насмешкам. Я пересмотрела свое недавнее решение и понадеялась, что она вступит в брак по расчету и разведется еще до того, как мы успеем дожевать пирог.
Вернулась Фран с выпивкой, но Аманда тут же вскочила и зачирикала, что должна отправиться куда-то еще. Она откинула назад копну белокурых — никаких тебе непрокрашенных корней — волос, и ее обтянутая кожаными брючками задница поплыла за дверь, к новейшему авто с откидным верхом. Мобильник прижат к уху, беззаботный взмах ручкой — и Аманда отбыла в края куда более восхитительные и захватывающие, чем какой-то паб в пятницу вечером.
Некоторое время мы просидели в молчании. Наконец Фран сказала:
— Ну и пошло все на фиг.
И мы выдули белое вино Аманды следом за своими коктейлями, а потом приняли еще по одной — чтобы взбодриться, и наконец нам стало наплевать на то, что Аманда Филлипс встретила своего прекрасного, пусть даже несколько замызганного, принца и собралась переехать в замок. Смачно так наплевать.
Не менее смачно мы принялись чесать языки по поводу последнего парня, которого Фран, образно выражаясь, выкинула из дома, наподдав по яйцам. Потом я сообразила, что по яйцам она ему наподдала буквально, а из дома он уже захромал по собственной воле. И тут на другом конце бара я углядела знакомую пару коленей. Подняв глаза выше, я выяснила, что это не кто иной, как Николас — самый высокий бухгалтер в мире (а то как бы я его узнала снова?). Ну и каланча. Люблю высоких.
