Несколько таких «партий» сейчас, летом 1998 года, и разыгрывались Кононовым. Время наперсточников, «лохотронов», перегонка машин и прочая мелочь — отошло в прошлое. О том времени было и приятно, и горько вспоминать, но его уже нельзя воротить. Теперь стояли совершенно другие задачи. Прорабатывались иные акции. Одну из них Игорь условно окрестил «Хакер», там велась долгосрочная программа и проигрывались серьезные дела. Она постоянно находилась под личным контролем Кононова. Здесь — будущее. Другой «маршрут» близился к завершению, связан он был с осетинской фальсифицированной водкой. Требовалось точно определить, в какой из наступающих дней кончить многонедельную операцию. Третье: нигерийский гашиш, попавший в разработку к Хмурому совсем недавно. Сейчас велись активные переговоры и отслеживание «хвостов». Но тут еще было много неясностей, которые следовало «просветить». Игорь ломал голову над этой проблемой с утра до вечера, а действовать надо было быстро. Висел на нем и легальный бизнес — клуб, ночной бар с дискотекой, прочие заведения, в которых имелась своя доля и где постоянно приходилось что-то улаживать. И каждый день — новые, заманчивые предложения, требующие тщательного анализа, трезвого математического расчета. И оперативные, текущие дела, от которых никогда и никуда не деться. Ежедневно и ежечасно. А личная жизнь? Иногда Игорю казалось, что ее и нет вовсе. По крайней мере, теперь, в это смутное время. Может быть, она наступит потом? Хмурый, получивший свое прозвище за то, что почти никогда не улыбался, лишь усмехнулся своим мыслям. А не рано ли задумываться над тем, что может быть «поздно»? Но разве ты знаешь ото час, от которого так стремишься уйти или оттянуть его приближение? Нет, не ведаешь, каким бы сильным не был Наконец, ожидаемый звонок в дверь прервал его размышления.
6
В одной из дискотек Юго-Запада столицы вспыхнула потасовка. Причем, между девушками. Парни отступили в сторонку, окружив дерущихся фурий кольцом, гремела музыка, блики света играли на искаженных яростью и хохочущих лицах. Зрелище и в самом деле было до уморительности забавное, но и жутковатое, поскольку девицы (а было их в свалке штук десять-двенадцать), лупили друг друга и руками, и ногами, и головами. Царапались и рвали волосы. Что они там не поделили — понять было трудно. Скорее всего, они попросту принадлежали к двум враждующим группировкам. Таковые часто собираются в родном микрорайоне, а встретив чужаков на свое территории гонят их прочь. По методу взрослых. А возможно, девицы обкурились травкой или наглотались «экстази», хотя последнее «средство» для повышения тонуса вроде бы и не должно было привести их в подобную ярость. Но одно верно: любой наркотик изменяет психику разумного человека.
Дерущимся девушкам, одобрительно подбадриваемых криками, было на вид лет шестнадцать-семнадцать. Особенно среди них выделялась одно — гибкая кареглазая блондинка, с изящными, чуть ли не аристократическими чертами лица, которую можно было бы представить где-нибудь в бальном платье на выпускном вечере юнкеров, но никак не здесь, в самой гуще событий. Сейчас ее наряд составляли кожаные брючки и майка с цветастым американским флагом. Очевидно, она-то и являлась заводилой, лидером среди своих юных подружек. Именно к ней относились их громкие крики:
— Лера! Лера! Врежь ей!
И блондинка с азартом, почти весело дралась с соперницами, которые начинали отступать, прорывая кольцо мужского окружения. Может быть, через минуту-другую все бы и закончилось, но тут внезапно появилась вызванная кем-то милиция. Музыка смолкла. Зажгли верхний свет, прояснивший картину боя, окровавленные носы и вырванные волосы разной масти. Парни потеснились еще дальше к стенкам, а бравые служители общественного порядка стали хватать и победительниц и побежденных без разбора, уволакивая их на улицу. Там девушек погрузили в милицейский уазик и повезли в отделение, уже знакомое им всем по прежним стычкам.
В «обезьяннике» амазонки несколько успокоились, начали приводить себя в порядок, достав косметички и зеркальца. Теперь соперницы как-то лениво, даже нехотя обменивались забористыми фразами, но настоящая вражда и злость остались там, на дискотеке, на поле брани. Здесь были все равны и делить больше нечего. Предстояло коротать длинную ночь. Спустя полчаса Лера подошла к решетке и скромно, как провинившаяся школьница, попросила:
— Сержант, можно тебя на минутку?
— Ну? — угрюмо отозвался тот.
— А капитан Евсеев тут?
— Зачем тебе, красавица?
— Позови. Дело есть. В накладе не останешься.
7
В квартиру к Игорю вошли четверо — двое в милицейской форме и двое в штатском. Лица сосредоточены, серьезны.
— Все готово, ждут, — сказал с погонами лейтенанта, ему было лет тридцать. Над верхней губой — небольшой ровный шрам.
— Как говорится: барышня легли и просют! — добавил один из «штатских», крупный и плечистый. — Может быть, тебе все же не ехать?
— Надо, Сережа, — ответил Игорь. — Пошли.
Заперев квартиру, гуськом спустились по лестнице, не произнеся больше ни слова. У подъезда стояли две машины с работающими двигателями «шестерка» и «девятка», оба водителя — за рулем, в полной готовности. Рядом с каждым из них — рация. Разместившись по автомобилям, поехали. Сергей и «лейтенант» сидели рядом с Кононовым, впереди шла «девятка». Когда добрались до места, установили на крыше синий «маячок», сменили номера, пристегнув их резинкой. Двигатели не выключали, шоферы остались на своих местах. В подъезде ждал человек, который кивнул головой и пошел впереди. На третьем этаже остановились возле нужной двери.
— Здесь, — шепнул человек. «Лейтенант» позвонил, остальные отодвинулись в сторону, чтобы их не было видно. За дверью послышался осторожный шорох. Он снова нажал на кнопку звонка.
— Участковый, проверка регистрации! — громко произнес бравый «лейтенант» со шрамом. И, когда дверь чуть-чуть приоткрылась, резко ударил ее ногой, отчего она широко распахнулась — в свободный проем тотчас же ринулись все пятеро, прятавшиеся за углом.
8
Эта квартира попала в разработку месяц назад. Может быть, Хмурый и не стал бы заниматься ее постояльцами, но уж очень был зол на то, что случилось весной. Тут не было личной вины тех, кто сейчас лежал на полу, скованные наручниками, и все же — именно они, и другие, подобные им, отвечали за смерть Валерия, десятки таких же молодых парней и девчонок. И у Игоря были все основания ненавидеть их. Сколько раз он говорил своим ребятам, предупреждал об этой отраве, и все же нашелся один… Причем, из самых лучших, на которого Кононов возлагал большие надежды. Валерка. Бывший гимнаст, смышленый малый, преданный и без всяких червоточин, всего двадцать пять лет. Нет, червоточинка, все-таки, нашлась. «Дурь». Когда это он только успел подсесть на «травку», ведь все время на виду был? Кто дал ему первым попробовать? Найти бы эту гадину! Всем кажется: один раз — пустяк, ерунда, не привыкнешь. Потом — снова, еще, чтобы расслабиться. А дальше переходишь на более крепкую наркоту. Так и поехало… И вот уже втянулся, не вылезешь. Жаль, еще ничего не видел, пожить как следует не успел, полюбить, а уже полутруп. Валерке еще повезло, если это можно назвать «везением». Он не разложился, не превратился в законченного наркомана, да иначе бы и не задержался у Хмурого в бригаде. А умер внезапно. После дискотеки, в ночном клубе, где, наглотавшись «экстази» — модно! — танцевал до утра. Наверное, принял не одну, а две таблетки этой синтетики. Под рейв-музыку, которая вкупе с метиллен-диоксиметил-амфетамином (Игорь навсегда запомнил название отравы: разбуди ночью — скажет) и убила его. Другие рассказывали: после «экстази» все видишь в необычно ярких красках, всполохах, так радостно, весело и никакой усталости, свободно, легко, хочется прыгать и прыгать. Но зато потом спишь напролет целые сутки и во рту ужасная сухость, жажда. И отходишь от этих «половецких плясок» всю неделю. Еще бы, столько жизненной энергии угрохал! Словно отдался добровольно вампирам. А некоторые так и не просыпаются. Как Валерка. У него в голове какой-то сосуд лопнул. Он жил вместе с сестрой-подростком и бабушкой, родителей не было. Старуха через три месяца тоже умерла, должно быть, не перенесла смерти внука. Осталась одна девочка, теперь вот приходится о ней заботиться, чтобы от рук не отбилась, не пошла по скользкой дорожке. Соблазнов-то вокруг много. Странно все-таки их родители назвали, почти одинаково: Валера и Валерия… Так что «акция», которую он решил провести, необходима. Хотя бы в воспитательных целях.
