– И расторопна, как никто, – добавил Алоизиус, осушая свой бокал. – До того как она взяла на себя управление Клубом сирот, мы вечно были в убытке. А сейчас он – одна из самых популярных и хорошо финансируемых благотворительных организаций в городе.
– Да, – подтвердил Хантер, выключая режим «холод» на кондиционере: он замерз, несмотря на неожиданное для апреля тепло, проникшее в старый дом и вступившее в схватку с системой вентиляции. «Каждый ребенок заслуживает Рождества!» – программа по сбору средств, проводимая под этим лозунгом компанией Хантера, охватила весь город.
Хантер спустился по лестнице, отмечая, что в зале для приема гостей, находящемся на первом этаже, как будто все в порядке. Нанятый по такому случаю дворецкий впустил миссис Джарриган – сейчас она стояла в дверях и осматривала все вокруг, словно сверялась со своим внутренним списком. Возможно, решил Хантер, так оно и было. Она подняла на него глаза, улыбнулась и спросила:
– Не хотите ли помочь мне в проверке персонала? Меньше всего Хантеру хотелось заниматься именно этим, но он кивнул и проследовал за миссис Джарриган через два смежных зала в огромную кухню в глубине дома. Его матери понравилось бы тут, но когда он захотел купить ей подобный шикарный дом, она затрясла головой, приложила палец к губам и посоветовала сыну использовать свои деньги более разумно.
Это было где-то через три месяца после того, как ему в голову пришла идея возродить Клуб сирот. Алоизиус рассказал ему, что когда-то в городе была такая организация, но потом, с появлением финансируемых налогоплательщиками социальных служб, она пришла в упадок. Хантер не был сиротой, но, как внебрачный сын несовершеннолетней матери, выросший в маленьком городке Луизианы, он часто ощущал свое родство с теми, кто потерял мать или отца или, что еще страшнее, обоих родителей сразу.
– Сегодня все должно пройти без сучка без задоринки, – говорила миссис Джарриган, наметанным глазом оглядывая буфетчиц и официантов, готовых приступить к делу. Раздался звонок.
Неторопливым шагом в кухню вошел Алоизиус.
– Мне сказали, что на наш вечер билеты достать труднее, чем на тусовку в яхт-клуб.
– Это потому, что они самые дорогие, – заметила миссис Джарриган. – Богатство к богатству.
Хантер подмигнул одной из буфетчиц, смазливой юной штучке, вовсе не нуждающейся в бюстгальтере, чтобы привлекать к себе взгляды.
– Я все же так и не понял, почему люди жаждут заплатить пятьсот долларов лишь за то, чтобы сфотографироваться со мной.
Должно быть, Алоизиус заметил, как Хантер подмигивал буфетчице: он что-то сказал ей, и та вышла. Хантер вздохнул. С тех пор как Алоизиус влюбился и обручился, он стремился организовать такое же счастье для своего приятеля – если, конечно, он, Алоизиус, сочтет его выбор достойным.
Вдали послышались голоса. Миссис Джарриган отправила прислугу по местам.
– Но это ведь не так и важно, не правда ли? – сказала она Хантеру. – Главное, что они готовы платить и их деньги идут на доброе дело.
– Вы, как всегда, правы, миссис Джарриган, – отозвался Хантер.
– Поторопись, старина, – произнес Алоизиус. – Шоу начинается.
Хантер мельком увидел свое отражение в блестящей дверце небольшого холодильника. На этом лице сразу бросался в глаза орлиный нос, что, по мнению его обладателя, автоматически исключало его из списка претендентов на победу в конкурсе красоты. Но, как говорила мать Хантера, женщин притягивают опасности и тайны. А Хантер всегда считал, что мать знает, о чем говорит; в конце концов, привлек же ее его опасный и загадочный отец, исчезнувший, как только речь зашла об ответственности за ребенка.
– А давай-ка очаровывать толстосумов будешь ты, а я проведу вечер в нормальной мужской одежде?
– Ну уж нет! Этому не бывать, – возразил Алоизиус. – Кроме того, тут Тиффани. Один взгляд – и ты забудешь все свои жалобы.
Они вошли в первую гостиную, на пороге которой как раз появились первые гости. Один из официантов поднес им напитки. Дверь открылась снова, и в зал размеренной походкой вошла блондинка.
Хантер внимательно посмотрел на нее. Женщина переступила порог, остановилась и окинула взглядом зал – словно королева, оглядывающая свои владения.
Она была стройной и высокой, полную грудь отнюдь не скрывал черный шелк ее облегающего платья. Светлые волосы, доходившие до плеч, поблескивали, как сказочная золотая пряжа Рапунцель, – мысль, ясно показавшая Хантеру, что он утратил контроль над собой.
– Кто это? – как можно небрежнее спросил он Алоизиуса. Неужели та самая хваленая Тиффани Фиппс? Если это и впрямь она, то он готов был простить своему партнеру все его назойливое сводничество.
Алоизиус посмотрел на дверь, затем опять на Хантера. Видимо, зачарованность Хантера отразилась в его взгляде, потому что Алоизиус схватил своего друга за руку и стал уговаривать:
– О нет, Хантер, прекрати, старина! Я твой друг, слушай меня. С этой женщиной ты захочешь познакомиться в самую последнюю очередь!
– Ты пробуждаешь мое любопытство.
Хантер продолжал следить за женщиной, отклонившей попытку дворецкого освободить ее от громоздкой черной кожаной сумки. Она взяла бокал шампанского у проходившего мимо официанта и скользнула в гостиную в другом конце холла.
– Это именно то, чего я боялся, – пробормотал Алоизиус. – Думай о Тиффани.
– Если ты мне не скажешь, я пойду и спрошу сам.
Миссис Джарриган направлялась к ним в сопровождении двух хорошо одетых седовласых женщин. Уже очень скоро Хантеру предстояло явить публике того Хантера Джеймса, которого ей хотелось видеть.
– Кто она?
– Обещай мне, что, если я скажу, ты будешь держаться от нее подальше. Я знаю эту женщину много лет, и никогда ни одному парню она не принесла ничего хорошего.
Хантер улыбнулся приближающимся дамам и миссис Джарриган и, не разжимая губ, произнес:
– Ее имя, Алоизиус.
Тот вздохнул и взъерошил свои волосы.
– Даффодил Лэндри.
Глава 2
– Даффи!
Даффи обернулась, безошибочно распознав голос своей сестры. В благодарность за своевременное вмешательство она заключила свою сестру-близняшку в объятия. Дело в том, что одна семейная пара, упорно карабкающаяся по социальной лестнице, в этот момент настойчиво осаждала Даффи, явно намереваясь засветиться в светской хронике.
– Я и не знала, что ты вернулась в город.
Джонни, зеркальное отражение ее собственных голубых глаз, светлых волос и фигуры, мягко улыбнулась и сказала:
– Мы вернулись вчера. – Она вздохнула. – Я скучала по Эрике, но Дэвид, как всегда, оказался прав. В Джакарте не место трехлетнему ребенку.
О да, Дэвид всегда прав.
