— Нет.
— Стентон.
— Стентон? Билл Стентон? Ты хочешь сказать, что он заставил тебя это напечатать? — Джессика подалась вперед. — Тони…
Энтони Рашмор посмотрел в окно, за которым простиралось безоблачное голубое небо.
— Ты не против, если я закурю?
Вернувшись в кабинет после летучки, Джессика устало опустилась в кресло. Они все-таки ее обыграли. Дождались, пока она ушла в отпуск, и протолкнули материал, появление которого означало только одно: открытая война против мэра началась.
Саймон Киркленд не нравился многим. В том числе и самой Джессике. Мэра обвиняли во взяточничестве, в финансовых махинациях, в злоупотреблении властью и во многом другом. Часть обвинений выплеснулась на страницы газет. Киркленд подал в суд на издания и выиграл несколько дел. Проигравшие отделались опровержениями и относительно легкими штрафами. Мэр же, выступая по телевидению в популярной передаче «Лицом к народу», предупредил своих оппонентов, что в следующий раз ударит сильнее. Противники замолкли. И вот…
По словам Энтони Рашмора, на третий день после отъезда Джессики в Акапулько в его кабинете появился Пол Бродерик, известный в городе репортер, сотрудничающий с несколькими изданиями, и предложил опубликовать статью, разоблачающую связи мэра со строительной компанией «А. Г. Индастриз», незаконно — по мнению автора — получившей подряд на возведение нескольких социально значимых объектов.
Внимательно изучив материал, Энтони счел приведенные доказательства неубедительными и ответил Бродерику отказом. На следующий день ему позвонил Билл Стентон, член учредительного совета и крупнейший акционер газеты. Противостоять его давлению Энтони не смог, тем более что Стентон заявил, будто вопрос уже согласован с Джессикой, которая и в отпуск-то отправилась только потому, чтобы не брать на себя ответственность за «горячую» публикацию.
Итак, ее подставили. Нагло, бесстыдно, жестоко. Что делать? Позвонить Стентону? Потребовать экстренного созыва совета? Нанести визит мэру?
А если Тони откажется от своих слов? Если встанет на сторону Стентона?
Может быть, поговорить с Полом Бродериком?
Или сначала все-таки посоветоваться с отцом?
Невеселые размышления Джессики прервал телефонный звонок.
— Привет.
— Майкл? Что тебе надо?
Он рассмеялся как ни в чем не бывало.
— И это вместо «доброго утра»? Ты ничуть не изменилась. Хорошо.
— Почему? — автоматически спросила она.
— Потому что, если бы ты изменилась, это означало бы, что у тебя кто-то появился, а так…
— Иди к черту, — пробормотала Джессика. — У тебя своя жизнь, а у меня своя.
— Не могу! — жизнерадостно сообщил он. — Приглашен на обед к половине седьмого. Угадай куда?
Мама. Конечно, это она. Все еще надеется, что они сойдутся. Боже, какая наивность! Впрочем, ей ведь не все известно.
— Надеюсь, ты отказался? — спросила Джессика.
— С какой стати? — искренне удивился Майкл. — Твоя мать прекрасно готовит, а у твоего отца всегда найдется бутылочка отличного старого бренди. К тому же мы все еще супруги, не забыла?
— Почему ты не оставишь меня в покое? — Несмотря на все старания, Джессике так и не удалось произнести эту фразу бесстрастно.
— А ты подумай хорошенько. Нам есть что обсудить.
— Но не обязательно же в доме моих родителей, — запротестовала она.
— Ладно, давай встретимся в другом месте. Когда у тебя ланч?
— Как обычно.
— Вот и отлично. — Майкл замолчал на несколько секунд, и Джессике показалось, что она слышит еще чей-то голос. — Жду в половине второго в «Павлине».
Не дожидаясь ответа, он повесил трубку.
И после этого кто-то еще станет утверждать, что понедельник — обычный день недели?
Джессика уже собиралась выходить, когда ее внимание привлекла стопка писем, поступивших в адрес редакции на ее имя за минувшие две недели. Она быстро перебрала их, не обнаружила ничего особенного, и лишь предпоследнее заставило ее замереть. Конверт ничем не отличался от прочих, но в правом верхнем углу красовался сделанный от руки рисунок — паучок в раскинутой сети паутины.
2
Кевин Моррисон побарабанил пальцами по столу.
— Итак, миссис Кушинг, вы хотите, чтобы я установил слежку за вашим мужем? Правильно?
Миссис Кушинг с хитрой усмешкой покачала головой.
— Нет, не так. Я хочу, чтобы вы раздобыли доказательства его супружеской неверности. Как именно вы это сделаете, меня не интересует.
Кевин задумчиво посмотрел на сорокалетнюю крашеную блондинку в легкомысленной юбочке и чересчур откровенном топе — такой наряд подошел бы девчонке-подростку, а не матери двенадцатилетней дочери.
— И вы даете мне на всё четыре дня? Не уверен, что успею собрать достаточно убедительные улики.
— Четверо суток, — поправила его женщина. — Я плачу вам четыреста долларов в сутки, плюс расходы, плюс три тысячи в случае успеха.
Теперь уже усмехнулся Кевин.
— Что вы подразумеваете под успехом?
Блондинка подалась вперед так резво, что ее силиконовые груди едва не выскочили из топа. Кевин представил, что было бы, если бы это произошло, и поспешил перевести взгляд на лежащий на столе календарь.
— Под успехом я подразумеваю следующее: вы предоставляете информацию, которая поможет мне развестись с ним и удовлетворить материальные притязания.
— Хмм… — задумчиво протянул Кевин. — В таком случае вы понимаете, что мне придется ждать, возможно, несколько месяцев, потому что решение об удовлетворении ваших притязаний должен принять суд, а это…
— Нет-нет, — перебила его миссис Кушинг, — добытые вами доказательства предварительно оценит мой адвокат. В случае положительного заключения я рассчитаюсь с вами незамедлительно.
— А точнее?
— В течение двух дней.
— Что ж, миссис Кушинг, я согласен. Итак, когда я должен представить вам отчет?
— В четверг, к шести пополудни. — Она открыла сумочку, расстегнула замок и достала конверт. — Здесь тысяча двести долларов. Желаю удачи.
Она поднялась. Кевин тоже встал.
— Поверьте, я сделаю все возможное.
Она смерила его неспешным, оценивающим взглядом.
— Нисколько не сомневаюсь. Мне говорили, что работать вы умеете.
Она уже открывала дверь, когда Кевин остановил ее вопросом:
— Скажите, миссис Кушинг, а к чему такая спешка?
Женщина медленно повернула голову и усмехнулась.
