Когда она попросила гадалку открыть окно, та решительно помотала головой.
— Нет, нет, — проговорила она. — Этого нельзя делать: силы рассеются. Наоборот, нужно плотнее закрыть занавески. И, если дамы не против, я зажгу лампу.
Еще не договорив, гадалка принялась задергивать занавески, а затем скрепила их булавкой, чтобы в комнату не проник ни один солнечный луч.
На несколько мгновений помещение погрузилось в полный мрак, и Сильвия ощутила, как у нее по коже пробежал странный холодок страха.
Когда лампа разгорелась, предсказательница придвинула к круглому столику три стула и жестом предложила гостьям садиться.
— Вначале займитесь моей подругой, — властно распорядилась Анна Вольски, а потом, обращаясь к Сильвии, произнесла по-английски: — Мне уйти, дорогая? Я могу подождать на лестнице, пока вы меня не позовете. Нисколько не удивлюсь, если такая красивая, как ты, молодая женщина захочет выслушать предсказание своей судьбы без посторонних.
— Конечно же, оставайся, я ничего не имею против! — воскликнула Сильвия Бейли и недоверчиво покосилась на мадам Калиостру (хотя, судя по всему, та не понимала по-английски) и добавила: — По правде говоря, мне будет боязно, если ты уйдешь. Пожалуйста, останься.
Мадам Калиостра принялась раскладывать на столе карты. Вначале не спеша, а затем быстро она выложила их странным узором, все время что-то бормоча себе под нос. Затем она нахмурилась, и ее лицо приняло беспокойное, почти злое выражение.
Сильвия невольно ощутила острый интерес и тревогу. Она пожалела, что не сняла обручальное кольцо, но радовалась, что оставила жемчуг под надежным присмотром мсье Жирара. Этот домик на Рю-Жоли казался странным, уединенным местом.
Внезапно мадам Калиостра быстро заговорила звонким монотонным голосом. Не отрывая взгляда от карт и трогая их время от времени толстым пальцем, она начала:
— Мадам вела очень спокойную, уединенную жизнь. Ее существование можно сравнить с кораблем, который все время стоял в бухте, а теперь вот-вот выйдет на простор. В море ей встретится другое судно, к сожалению, довольно потрепанное непогодой. Но шпангоуты на нем целы и это хорошо: мне сдается, что паруса разбитого судна, хотя бы на время, соединятся с парусами мадам.
— Не понимаю, о чем она, — прошептала Сильвия, — Анна, попроси ее объяснить!
— Моя подруга просит, чтобы вы говорили яснее, — сухо произнесла Анна.
Гадалка, устремила на вспыхнувшее лицо Сильвии свои блестящие, похожие на бусинки глазки.
— Я вижу, что вы влюбитесь, и это чувство посетит вас впервые. Любовь — пламя, она обжигает, мадам. И вы не сразу поймете, что значит это ощущение, потому что до сих пор любовь ни разу не касалась вас своим раскаленным перстом.
— Полнейшая нелепость, — подумала Сильвия. — Похоже, она не знает, что я была замужем. Тоже мне, ясновидящая!
— …Но любви вам не избежать, — продолжала мадам Калиостра. — Ваш суженый — блондин, и это странно, потому что у вас тоже довольно светлые волосы и, как я вижу, в вашей жизни уже есть один брюнет.
Сильвия покраснела. У Билла Честера, единственного на сегодняшний день мужчины в ее жизни, волосы были очень темные.
— Но этот блондин — в любви большой искусник. — Мадам Калиостра вздохнула и заговорила тише. Голос ее слегка дрожал: — Он будет любить вас нежно и страстно, а вы, мадам… но нет, было бы неделикатно с моей стороны говорить вам, что вы почувствуете, и что будете делать.
Сильвия залилась краской. Она пыталась усмехнуться, но не смогла. Ее разбирала злость, к которой добавлялась брезгливость.
— Вы иностранка, — продолжала мадам Калиостра. Голос ее вновь стал твердым и выразительным.
Губы Сильвии тронула саркастическая улыбка.
— Но хотя вы родились не здесь, — воскликнула предсказательница с внезапной энергией, — вполне возможно, что вы никогда не вернетесь к себе на родину. А если и вернетесь, то в качестве иностранки. В этом я уверена. И еще: я надеюсь всем сердцем, что вам удастся съездить на родину.
В Сильвии постепенно росло смутное беспокойство.
Предсказательница положила на карты свои толстые и не совсем чистые пальцы.
— Когда я гляжу на вас, как сейчас, мне чего-то не хватает. Какой-то вещи, которую вы всегда носите…
Она пристально оглядела шею и грудь миссис Бейли.
— Я их вижу, и все же их нет! Кажется, это маленькие светящиеся шарики. Ведь это ожерелье?
Сильвия была изумлена. В первый раз претензии мадам Калиостры на сверхъестественную проницательность начали оправдываться.
— В этих светящихся шариках заключен ваш злой рок! — громко вскричала женщина. — Не знаю, что это такое, но если бы это было здесь… я бы умоляла вас отдать это мне, чтобы я его выбросила прочь.
Мадам Вольски рассмеялась.
— Едва ли ты последуешь этому совету, — сухо заметила она.
— Конечно же, она говорит о моем жемчуге, — прошептала Сильвия. — Но что за глупость, разве от него может быть вред?
— Послушайте, — серьезно заговорила Анна. — Вы совершенно правы, мадам, у моей подруги есть ожерелье, которое уже сыграло в ее жизни известную роль. Может, поэтому вы так сильно ощущаете его влияние?
Мадам Калиостра смерила ее внимательным взглядом.
— Что ж, возможно, — произнесла она наконец. — Нам случается и ошибаться в своих предсказаниях. Признаюсь, я растеряна… я просто теряюсь в сомнениях. С таким странным случаем, как сегодня, мне еще не приходилось сталкиваться. Я вижу, перед этой английской леди лежит так много путей… она пойдет не по одной дороге, а сразу по нескольким. Обычно у человека только один путь.
Мадам Калиостра действительно выглядела смущенной и расстроенной. Она продолжала тревожно изучать карты.
— Да, — воскликнула она внезапно, — возможно, я была не права и дело не в ожерелье! Не знаю, так ли оно важно. Смотря, какой путь она выберет… На одном из них ожерелье не будет представлять никакой опасности, и избавляться от него незачем. Но другой путь ведет прямиком к Роковому Дому.
— Роковому дому? — повторила Сильвия Бейли
— Да, мадам. Разве вы не знаете, что у каждого имеется свой Роковой Дом — дом, порог которого ему нельзя переступать… — где за дверью его ждет беда, а иногда и бесчестье!
— Да, — вмешалась Анна Вольски, — это правда, чистейшая правда. Увы, на моем жизненном пути был не один такой дом. Она добавила: — Но на что он похож, Роковой дом моей подруги?
— Он невелик, — произнесла гадалка, глядя вниз, на глянцевую поверхность стола. — Это самый что ни на есть милый, уютный домик… на мой вкус, лучше и вообразить себе трудно. Но мадам там ждет опасность, какую не выразить словами. Ах, умоляю вас, — гадалка обратила опечаленный взгляд к Сильвии, — остерегайтесь неизвестных домов… и, прежде всего, если вы не расстанетесь со своим ожерельем и будете по-прежнему его носить, не входите ни за что в Роковой Дом.
