— Допрыгался.
Олег постоял, ожидая продолжения, но Людмила молча вышла из-за гардеробной стойки, взяла его под локоток и провела в просторный холл.
— Сейчас прямо, за столом абонемента, где девушка сидит, налево, первая же дверь в том коридоре — заведующей.
Олег Данилович решился сказать «спасибо» как можно душевнее, но женщины рядом уже не было — она ловила споткнувшегося старичка.
— Через день, Иван Степанович, ходите в библиотеку, два раза падали. Кадку с чайной розой нам своим лбом расколошматили, а все никак не запомните, что ноги надо при входе вытирать, — выговаривала Людмила.
— Эти ваши тряпки-ловушки — злостное хулиганство. Я буду жаловаться, — возмущался старичок.
— Жалуйтесь. А мы не будем вас обслуживать, и бесплатные газеты, равно как и дармовые детективы, для вас закончатся. Дешевле грязь за собой в помещение не таскать. Я же там и объявление повесила: «Вытирайте ноги». Куда вы смотрите?
— В коммунизм.
— О, это слишком далеко. — Людмила Михайловна взяла у старичка пальто. — При таком горизонте не только тряпку — человека запросто можно не заметить.
Олег ДаниловичОлег Данилович прошел в абонементный зал, миновал стол, за которым скучала девушка со странным лицом, свернул налево и увидел открытую дверь. В кабинете за директорским столом сидела женщина необычайной красоты.
— Здравствуйте, Эсфирь Иосифовна. Следователь по особо важным делам Олег Данилович Борченко.
— Здравствуйте.
Женщина приподнялась, подала руку.
— Что с Ильей? Поругался с кем-нибудь, подрался?
Олег Данилович оглядел кабинет. Хорошо обставлен.
— Илью Валентиновича Сольдштейна нашли сегодня рано утром. Убит выстрелом в затылок.
Эсфирь Иосифовна, поправив тонкими холеными пальчиками челку, замерла на секунду, встала. Подошла к двери, собралась ее закрыть, но внезапно тяжело навалилась на ручку и упала на пороге. Олег Данилович растерянно смотрел на заведующую. Так же растерянно смотрела на нее девушка за столом абонемента. Олег Данилович понял, почему у нее такое странное лицо. На нем не совсем четко, но все же читался диагноз — «даун».
Заведующую подняла подошедшая Людмила Михайловна.
— Черт! Помогите же! Не надо ее на стул, просто к стенке прислоним. Вы, Олег Данилович, нарочно без подготовки выкладываете, чтобы реакцию наблюдать? Это обязательно?
Олег подтащил Эсфирь Иосифовну к стенке. Юбка ее немного задралась, стали видны колготки с имитацией ажурной резинки чулок. Людмила резким движением одернула юбку начальницы.
— Олег Данилович, я вопрос задала.
— Слышал. Нет, не обязательно.
— А то у нас еще сотрудницы есть. Вот Танечка, например.
Дауновская Танечка стояла в дверях, сцепив пухлые ладошки. По коридору застучали каблуки, и в кабинет, небрежно отодвинув Танечку, вошла молодая женщина.
— Господи, что это с Эсей?
Людмила Михайловна уставилась в пол, стараясь не встречаться взглядом с вошедшей. Олег Данилович распрямился, слегка поклонился, представляясь:
— Следователь Борченко.
Взгляд женщины так и буравил.
— Ну? — выдохнула она.
— Ваш сотрудник, Илья Сольдштейн, убит. Его тело на рассвете обнаружили…
В проеме двери тонко заголосила Танечка. Молодая женщина повернулась к ней, резко ударила ее по лицу и выскочила из кабинета.
Олег Данилович растерялся. С бабами невозможно работать. Известие о смерти — это, конечно, не объявление о премии. Но ведь убитый им не родственник…
Он повернулся к Людмиле — самой спокойной из женщин.
— Куда это она?
— Не знаю. Предупреждала же… Лена беременна, ее подготовить надо было.
— От погибшего?
Людмила Михайловна вздохнула и щелкнула пальцами.
— Да откуда ж я знаю, от кого она беременна. Четвертый месяц молчит. Но скандал у них с Ильей по этому поводу был. Сама слышала.
Танечка села на пол в дверях и тоненько всхлипывала. Эсфирь Иосифовна открыла глаза. Следователь ее не заинтересовал, она смотрела на Людмилу Михайловну.
— Какой скандал? Почему ты мне не сказала?
Олегу ситуация нравилась все меньше.
— Женщины, может, вы потом личные проблемы обсудите? Я пришел со всеми вами вместе поговорить, чтобы потом по одной не вызывать.
Эсфирь Иосифовна протянула вверх руку. Олег автоматически нагнулся к ней, помог встать. Заведующая поправила костюм, похлопала себя по щекам.
— Люда, сделай, пожалуйста, чаю всем. Покрепче. Танечка, перестань голосить, иди умойся холодной водой. Где Елена? Надо посмотреть. В ее положении…
Тут в кабинет вошла Елена. Лицо заплаканное, но спокойное.
— Я из читального зала всех попросила уйти. С абонемента читателя отпустила. Библиотеку закрыла и никак не могу найти объявление. Людмила Михайловна, где оно, «по техническим причинам»?
— А, сейчас. Ты, Лен, пока самовар поставь. Чайника может не хватить.
Олег Данилович смотрел на засуетившихся женщин. Эсфирь Иосифовна показала ему острым пальчиком на кресло в углу, и он послушно сел. Медлительная толстуха Танечка внесла в кабинет чашки. Заведующая вышла, и на минуту они остались вдвоем.
— Танечка, а вы хорошо Илью знали? — спросил Олег.
— Я-то? — три раза моргнув мокрыми телячьими глазами, ответила она. — Хорошо. Я любила его очень, хотя он и гад.
В голове у девушки, отражаясь на лице, шел трудный мыслительный процесс. Олег боялся перебить такое важное событие, сидел молча. Танечка, поморгав еще с десяток раз, переставила на столе чашки в кружок. Олег пригляделся к ее одежде. Интересно, кто ее родители? Костюм и сапоги на девушке «зашкаливали» за полугодовую зарплату среднего библиотекаря.
— Я его любила и Эсфирь Иосифовна. А Ленка и Людмила — нет. Они…
В кабинет вошла заведующая, села на свое место. Причесанная, надушенная, помада стала ярче. Одета она тоже была очень дорого, одни колготки, мелькнувшие пятнадцать минут назад, стоили двадцать долларов — для наших женщин в провинциальных городах почти непозволительная трата. Тем более для работающих в бюджетных организациях.
— Насколько я понимаю, Олег Данилович, вы хотите со всеми нами поговорить одновременно?
— Если коллектив большой, то по существующей практике сначала разговаривают с начальством, а у вас…
— У нас коллектив маленький. И очень дружный.
«Очень дружный» прозвучало громко и не для следователя. Женщины согласно покивали.
