— Неужели нам так необходима полиция? — дрожащим голосом пролепетала она. Одно только слово «полиция» вызывало тошноту.
— Конечно же, нам нужна полиция.
Кэрол сделала нерешительный шаг вперед.
— Пожалуйста, не звоните, не надо, — умоляюще прошептала она.
— Помоему, надо проверить вас на наличие алкоголя в крови.
— Я не пила, честное слово. Нам совсем не нужна полиция. Давайте обойдемся без них.
— Предполагаю, что они захотят с вами познакомиться поближе.
Алвеш де Оливейра бросил на нее раздраженный взгляд.
Кэрол не могла даже думать о полиции. Всю свою сознательную жизнь, как ни старалась, не могла отделаться от того детского страха, который испытала когдато перед людьми в форме, выгнавшими их из дома.
— Пожалуйста, давайте скажем полицейским, что мы не совсем посторонние люди, — взмолилась Кэрол.
— Думаю, это не поможет. Да, тяжела жизнь на улице, — пробормотал он, окидывая взглядом ее фигуру и видя трясущиеся руки.
О чем он говорит? Кэрол старалась сконцентрироваться на его словах.
— Давайте решим нашу проблему без полиции, — взмолилась она снова. Но он повернулся и пошел к телефонуавтомату, стоявшему невдалеке на обочине. Кэрол поплелась вслед.
Какаято машина проехала мимо них, и водитель сбавил скорость, чтобы рассмотреть происходящее.
Сверкающие черные глаза незнакомца снова через плечо окинули ее фигуру изучающим взглядом, остановившись на бледном лице. Но пальцы начали набирать номер телефона.
— Не думаю, что это возможно. Это единственная область, где я предпочитаю иметь дело с любителями.
— С любителями?переспросила Кэрол в недоумении.
Теперь пришла ее очередь думать, что он пьян. И тут она услышала голос в трубке — дежурный полицейский отвечал на другом конце провода. И паника с новой силой охватила ее. Кэрол бросилась в будку и выхватила из его рук телефонную трубку с такой силой, что чтото хрустнуло.
Он железной хваткой сжал ее запястье. Силы оставили девушку, слезы градом покатились из глаз. Показалось, что этот человек вотвот потеряет контроль над собой, рассвирепеет окончательно. Однако голос полицейского на другом конце провода оборвался.
— Вы напали на меня! — зарычал он.
— Просто я не хотела, чтобы вы звонили в полицию, — на одном дыхании произнесла Кэрол. — Ну что вам от того, что меня арестуют?
— Перестаньте орать, — прошипел он. — Вы разбудите всех окрестных жителей.
— Я не ору, а если заору, это будет совсем другое дело, — пробормотала Кэрол сквозь слезы. Как вы думаете, что будет с моей страховкой?
Он взглянул удивленно.
— У вас есть страховка?
— Конечно, у меня есть страховка.
Кэрол уже с большим трудом держала себя в руках. Он был так агрессивен, что ее паника усиливалась.
— Дайте мне координаты своей страховой компании и напишите заявление, в котором возьмете всю вину на себя, и я отпущу вас, — произнес он с нескрываемым облегчением.
— Что?
— Да еще пять минут в вашей компании, и я смогу понять, почему люди кончают жизнь самоубийством! Пожалуй, я примкну к движению против женщин за рулем.
Черт возьми, какое свинство! Всхлипывая и размазывая тушь по щекам, она с трудом подавила в себе желание ответить грубостью. В конце концов, виновата во всем она. На его месте она, наверное, тоже жаждала бы крови. Подумав о крови, несчастная девушка машинально взглянула на свое запястье, на котором стали проступать багровые пятна от стальных клещей Алвеша де Оливейры.
Он выдернул листок бумаги из блокнота и протянул его вместе с ручкой.
— Напишите сами, что следует, а я подпишу, предложила Кэрол.
— Необходимо, чтобы все было написано вашей рукой.
Он стоял рядом и диктовал. Каждый раз, когда с его губ слетало длинное, трудное слово, Кэрол втягивала голову в плечи. Щеки Кэрол пылали от стыда. В детстве ей редко удавалось ходить в школу. Да она никогда и не испытывала потребности учиться, предоставленная полностью самой себе. Конечно, теперь, и особенно после того как она стала жить у Эванса, все изменилось, но она так и не научилась грамотно писать. Когдато решила, что слишком ленива и не любознательна, чтобы учиться, и махнула на это рукой.
— Ну, ладно, так пойдет, — неожиданно согласился Алвеш де Оливейра и, сложив листок бумаги в несколько раз, спрятал его в нагрудный карман. Увидев, что он опять оглянулся на телефон, она поспешно назвала страховую компанию. — Я сейчас попытаюсь вызвать грузовик, чтобы отогнать наши машины, — произнес он без всякого выражения.
— О, спасибо, — смущенно пробормотала Кэрол и отошла в сторону, мысленно подсчитывая, сколько могут стоить такие услуги. — Мне очень жаль вашу машину, она великолепна, — со вздохом произнесла Кэрол, когда он закончил разговор.
— Я вызову такси для вас?
Кэрол нервно рассмеялась. Она жила почти в центре Бостона, в шестидесяти милях отсюда. И плата за такси составит ее недельный заработок, а то и больше.
— Забудьте об этом, — сказала она.
— Я заплачу за такси.
— Это ни к чему.
— Всетаки я настаиваю. И он вынул бумажник из кармана.
— А я говорю «нет», — оборвала Кэрол и поспешила сменить тему разговора, — Холодно для мая, не правда ли? — Отбросив волосы со лба, она нахмурилась, застегнув пиджак и кутаясь в шарф.
— Сейчас придет такси, и вы можете ехать.
— Я же сказала «нет»! Я сама дождусь грузовика.
— Не спорьте же, в конце концов. Я сам за всем прослежу, — хрипло ответил он.
— Послушайте, на самом деле, это не моя машина…
— Что?.. — Он удивленно уставился на нее.
— Она принадлежит одному пожилому человеку, у которого я живу. Я только иногда езжу на ней, — пояснила девушка.
Черные глаза неотрывно смотрели на нее. Вдруг Кэрол поймала себя на том, что тоже пристально разглядывает черты лица незнакомца. До сих пор, собственно, толком она не успела его рассмотреть. В ней вдруг проснулся художник, и оказалось, что это лицо могло бы стать прекрасной моделью для портрета.
— Насколько же стар ваш пожилой человек? — спросил Алвеш де Оливейра.
— Настолько, насколько он сам это чувствует, — рассмеялась Кэрол. — Гарри говорит, что он чувствует себя на пятьдесят в хорошие дни и на семьдесят в плохие. Но я подозреваю, что его настоящий возраст ближе к последней цифре.
— А сколько же тебе лет?
— Двадцать один, — ответила Кэрол и, взглянув на часы, добавила: — И четыре с половиной часа.
— Так вчера был твой день рождения?
