Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Под таким пристальным взглядом Рафаэль и бровью не повел. Он ответил графине таким же упорным взглядом. Наконец она произнесла:
– Прекрасно. Вы поступите в университет. Я настаиваю на Оксфорде. Я всегда терпеть не могла выпускников Кембриджа.
Это полностью устраивало его. В колледже Тринити он получил степень по философии. Когда закончилось его пребывание там, преподаватели с радостью простились с ним. Они устали от него, оспаривающего все и вся, цитирующего великих логиков и умно манипулирующего самыми пустяковыми аргументами. Больше того, о его пороках ходили легенды, и попытки администрации обуздать его разрушительные наклонности успеха не имели.
Рафаэль вошел в общество с кучкой закадычных друзей и прихлебателей, быстро приобретенных в университете. Он сразу же произвел сенсацию. Мужчины восхищались его насмешливым, зачастую злым остроумием, женщины нашли его интригующим и привлекательным.
Он спал с теми из них, с кем хотел, не позволяя себе примешивать к этому никаких эмоций.
Мать часто писала ему. Он отвечал короткими вежливыми посланиями, которые не содержали ничего, кроме голых фактов. Время от времени она навещала его. Рафаэль никогда не был с ней груб, хотя с трудом позволял ее нечастым визитам нарушать привычный распорядок его жизни.
Что же касается человека, которого свет считал его отцом, тот был верен своему слову и не лишил его наследства. Земли, которые прилагались к титулу виконта, перешли к Рафаэлю, когда тот достиг совершеннолетия, и он превосходно управлял ими. Весь доход уходил на его экстравагантный образ жизни, пользующийся печальной известностью.
Их дороги время от времени пересекались. Разочарование и боль, которые Рафаэль пережил, будучи зеленым юнцом, он старательно обращал в ненависть, возраставшую с каждой встречей, когда любое их слово свидетельствовало о взаимной антипатии. Рафаэлю доставляло удовольствие дразнить этого человека своим метким остроумием. Всех остальных это остроумие заставляло держаться на расстоянии.
Тем не менее была в этой ситуации некая ирония, которая не ускользнула от Рафаэля. Может быть, Марке и не зачал его, но он, без сомнения, сотворил его. Годами оттачивая ледяную сталь его сердца, он добился того, что едва ли теперь какие-либо двое мужчин могли быть более похожими друг на друга.
Глава 1
Дом герцога Суффолка, Мейфэр, Лондон
5 марта 1816 года
Суффолк, как заметил Рафаэль, не испытывал никаких угрызений совести, демонстрируя свое богатство. Это был самый престижный бал сезона, и граф не пожелал ни в чем себя ограничивать. Цветы, украшающие все поверхности, золоченые колонны, хрустальные призмы, свисающие с освещенных газом люстр, огромные зеркала, которые превращали сотни восковых свечей в миллионы, – все это было рассчитано на то, чтобы у любого человека захватило дух.
И Рафаэль затаил дыхание, это так, но не от пышных украшений герцогского особняка.
Его насмешливо изогнутые губы побелели от напряжения, глаза цвета нефрита были обращены к танцующим. Они казались ему всего лишь пятнами красок, сливающихся одна с другой. Его истинный взгляд был направлен внутрь, где шевелились ожившие демоны.
– Послушайте, Фонвийе, вы сейчас раздавите бокал.
Рафаэль заморгал и посмотрел на изящный высокий бокал с шампанским у себя в руке. Его пальцы обхватили бокал, словно это была кружка с элем – так, что побелели костяшки.
Подняв взгляд, он увидел Ричарда Ивенса, лорда Мартинвейла, тот явно был чем-то озабочен. Это был самый угрюмый из четверых друзей – Фонвийе, Мартинвейла, Этверза и Стратфорда, – известных как «Бичи общества», что доставляло четверке большое удовольствие.
Рафаэль немедленно расслабился и улыбнулся шутовской улыбкой.
– Благодарю за напоминание. Леди Суффолк вряд ли обрадуется, если я запачкаю кровью ее прекрасные ковры. – Опустошив содержимое хрустального бокала одним глотком, словно то был дешевый джин, он поставил его на поднос проходившего мимо слуги. Окинув взглядом комнату, Рафаэль глубоко вздохнул: – Не стоит поддаваться дурному настроению. Так какие развлечения ждут нас сегодня ночью?
Подошедший к ним лорд Чарлз Этверз, чье юношеское лицо, хилое телосложение и невысокий рост делали его похожим на двенадцатилетнего, засмеялся своим знаменитым пронзительным смешком и указал на четвертого члена их группы, который как раз начал пробираться к друзьям через зал.
Явно казавшийся встревоженным, Колин, маркиз Стратфорд, был почти так же высок ростом, как и Рафаэль, но с более темными волосами и смуглой кожей. Он обладал определенным шармом – когда хотел его продемонстрировать. Временами его остроумие разило весьма остро, и было некоторое легкое соперничество между ним и Фонвийе, признанным вожаком их компании.
– Господи, эта женщина – сущее наказание, – протяжно сказал Колин, подходя к своим закадычным друзьям. – Я никак не могу избежать ее общества.
Мартинвейл удивился:
– Вы жалуетесь на леди, которая должна стать вашей женой?
Сложив руки на груди, Стратфорд пожал плечами:
– Какое отношение имеет одно к другому?
– А вам не кажется, что имело бы смысл жениться на той, к кому вы испытываете хоть немного любви?
Этверз громко заржал, а Стратфорд нахмурился. Рафаэль выгнул бровь, глядя на друга.
– В самом деле, Мартинвейл, ваша наивность порой меня удивляет. Для негодяя и повесы высшей степени – а именно так моя бабка называет нас, с гордостью доложу я вам, – у вас какие-то слишком романтические идеалы. Любовь, говорите вы? Что общего у этого сомнительного чувства с любой из этих чудовищных ритуальных случек, происходящих у нас на глазах?
Он обвел изящной рукой благовоспитанное общество, заполняющее зал.
– Перед вами – брачный рынок. Товар за товар – я под этим разумею жен за деньги. Союзы заключаются между семьями, и состояния растут, потому что под этим кроется не любовь, несчастный вы олух, а «сколько».
Стратфорд, всегда готовый бросить вызов, проговорил:
– Вы хотите сказать, что не верите в любовь, Фонвийе?
– Любовь? – Рафаэль чуть не подавился. – То, что вы видите, друг мой, это похоть, не более того. Мужчина, могущественный охотник, вожделеет прелестей обольстительной самки. Его папочка вожделеет ее приданого. Любовь – это всего лишь термин, делающий все это более пристойным.
– Любовь – не для таких мужчин, как мы, я совершенно с этим согласен, – уточнил Стратфорд. – Но говорить, что ее не существует, я бы не рискнул.
Схватив бокал шампанского с подноса, предложенного лакеем, Рафаэль сделал глоток и посмаковал сладкую жидкость на языке. Это занятие отвлекло его от неприятного напряжения, стянувшегося узлом в груди.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
