– Пенроуз, я…
– Тебе обязательно называть меня так, Росс? – Голос графа прозвучал скорее утомленно, нежели сердито.
– Нет. Но это же твое имя.
Пенроуз тряхнул головой.
– Наверное, оно так… Но ты прекрасно знаешь, что у меня есть куча других имен. Если уж тебя так тянет к пышности, можешь называть меня Фредериком, например, или Максимилианом, или на худой конец Огастесом!
Росс, смеясь, хлопнул графа по мокрому плечу.
– Думаю, не стоит. Последний раз, когда я назвал тебя Огастесом, ты пригрозил убить меня.
– Да-да, но ты этого заслуживал. – Росс был старым другом Пенроуза и одним из немногих, кто осмеливался подшучивать над ним, даже когда тот был в дурном настроении. Они выросли вместе, тетя Мэри заменила им мать, и время не ослабило узы, связывавшие их друг с другом и с памятью о ней. – Для тебя самого будет безопаснее, если станешь называть меня Максом.
Росс кивнул, продолжая шагать к коляске, возле которой топтался в нетерпении кучер графа.
– Вы промокли до нитки, капитан, – сказал он.
– Ничего, бывало и похуже, сержант, – ответил Пенроуз, напоминая об их армейском прошлом. С сержантом Рэмзи они не раз квартировали в кишевших блохами домах на полуострове,[5]немало провели дней в иссушающей жаре и промозглом холоде. – Немножко водички мне не помешает.
Усевшись в коляску, Пенроуз откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Посещение кладбища всегда действовало на него удручающе. Надо было приехать домой раньше, больше помогать Мэри… У нее была тяжелая жизнь – сначала ею помыкал ее отец, потом отец самого Макса. И тот и другой обращались с ней как с бесплатной служанкой. Его отец, скупой по натуре, заставил ее воспитывать своего сына, сэкономив таким образом на повторной женитьбе. Как он заявил, брак чересчур дорогое удовольствие. Жена так или иначе доберется до его кошелька, ну а незамужнюю сестру можно держать под контролем. Бедная Мэри. У нее было слишком мало житейских радостей. Ни своего дома, ни детей. Эти радости миновали ее по вине собственной семьи, по вине бессердечного старика, носившего титул графа Пенроуза.
Наследный граф Пенроуз заерзал на сиденье при мысли о своем ненавистном предшественнике. Жаль, что он не может отомстить за Мэри. Остались лишь его сестра и дочь. А с женщинами он не воюет.
Но ведь старик Пенроуз вел войну против Мэри, разве не так?
Хотя у Мэри все же было какое-то утешение. Ее горячо любили Пенроуз и Росс Грэм, сирота, которого она подобрала и защищала от всего мира, включая собственных родственников. Робкая овечка, когда речь шла о ее собственных интересах, она превращалась в тигрицу, коль скоро что-то угрожало ее мальчикам. Она бесчисленное количество раз спасала их, но, когда дело дошло до ее спасения, Макс с Россом опоздали.
– Бог с ними.
Макс поднял глаза и невольно улыбнулся в ответ на улыбку Росса. Что-то такое было в этих блестящих голубых глазах… Кипучая натура Росса не признавала ни поражения, ни отчаяния. И в этот сырой февральский день у кладбища его оптимизм снова оказался заразительным.
– Что тебе нужно, мой друг, – проговорил Росс, – конечно, кроме пунша, так это поучаствовать в хорошей битве. Человеку не до собственных проблем, когда наседает враг.
Макс невесело рассмеялся.
– На это надеяться не стоит, Росс. С Бони покончено.
– Я вовсе не имел в виду Бони, хотя, по-моему, его еще рано списывать со счетов. На мой взгляд, Эльба слишком близко от Франции.
Граф молча пожал плечами.
– Я вот что думаю, Макс, – сказал Росс. – Тебе надо чем-то заняться. Чем-то стоящим. Почему бы тебе не предпринять чего-нибудь в Палате? Ты вот говорил про старых солдат, которые побираются на улицах. Почему бы не поднять этот вопрос?
– Да потому, что я не могу явиться туда. Ты же и сам это знаешь. Что я за граф, без денег? – Пенроуз поймал себя на том, что говорит со все большим раздражением. Вот еще одна характерная черта Роузвейлов. Надо будет обратить на это внимание и держать себя в руках, подумал он.
– Прости, но я тебя не понимаю. Раньше тебя это не смущало.
– И сейчас, похоже, не смущает, если говорить о безвестном армейском капитане. Но граф… Это совсем другое, Росс. Быть графом означает иметь дома, поместья, слуг, обязанности… У меня есть титул и обязанности, и больше ничего. И за это тоже надо благодарить старика Пенроуза. Он и его дочь связали меня по рукам и ногам.
– Ты говоришь так, словно он все еще жив. Что с тобой такое, черт побери? Старый Пенроуз вот уже год как помер. Теперь граф Пенроуз ты.
– Ага, а его дочь жива-здорова и смеется мне в лицо. Баронесса Роузвейл продолжает то, что делал ее отец. Оба издеваются над нами.
– Ты…
– Оставь, Росс. Ты сам знаешь, как они обращались с тетей Мэри. Старик Пенроуз был настоящим дьяволом. Ручаюсь, его дочь такая же.
– Говорят, она бесплодна.
– Что?
– Много лет была замужем, и никаких детей. Разве ты не слышал? Так что это только дело времени. Придет день, когда все перейдет к тебе, тогда ты сможешь занять свое место в Палате лордов.
Макс покачал головой.
– Очень сомневаюсь. Ты забыл, что ее милость на несколько лет моложе меня. И наверняка пышет здоровьем. Нет, боюсь, если и достанется кому наследство, то не мне, а моим детям.
– Ха… Выходит, ты должен жениться?
– Ты прекрасно знаешь, что должен, – резко проговорил граф, сжав губы в ниточку.
– Хм… – Росс помолчал. – Знаешь, – заговорил он задумчиво, не обращая внимания на хмурую гримасу друга, – по-моему, было бы неплохо, если б ты женился на самой баронессе. В этом случае ты сможешь распоряжаться наследством раньше.
Пенроуз лишь покачал головой. Он уже овладел собой.
– Я всегда считал, Росс, что ты у нас со сдвигом, а сейчас убедился окончательно. Наверное, из-за рыжих волос, от них у тебя мозги протухли.
– Не надо! Хватит! – Леди Шарлот отодвинула нюхательную соль, которую Эйнджел совала ей под нос. – Все в порядке, уверяю тебя.
Глядя на осунувшееся лицо тетки, Эйнджел подумала, что до порядка пока далеко.
– Сказать джентльмену, что вашей милости нет дома? Я…
– Не надо, Уиллет, – сказала Эйнджел, – это нехорошо. Тем более если он родственник. Попроси его подождать в библиотеке. Скажи, я скоро выйду. А тетя Шарлот останется пока здесь.
– Как угодно вашей милости.
Не успела дверь закрыться за дворецким, как леди Шарлот торопливо заговорила:
– Наверняка это самозванец. Если бы Джулиан был жив, он бы уже давно связался с нами. Прошло больше двадцати лет. Почему он ждал до сих пор?
