Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
— Почему ребёнок опять плачет?.. Вы не умеете с ним обращаться — я направлю к вам социального работника!
А если за дверьми было тихо, это тоже её настораживало:
— Почему ребёнок молчит? Он что, умер?..
Однажды она с ужасом узрела, что Борис повесил в туалете портрет Ленина. С ней чуть не случилась истерика:
— Как ты посмел?!. Ленина?! В туалете!?.. Немедленно сними!
— А почему Маяковскому можно, а мне нельзя?
— Причём тут Маяковский? Почему ты решил, что у него в туалете висел портрет вождя?
— Конечно!.. Иначе б он не написал: «Я себя под Лениным чищу!»
Был дикий скандал. Пришлось снять — Людоедовна угрожала написать в КГБ.
Напротив их коморки жил сосед Коля — это к нему ревновал Федя свою Зинку. Коля был одинокий и неухоженный. Если отталкиваться от определения «купаться в роскоши», то Коля купался в нищете. В комнате стоял кухонный столик с никогда не мытой посудой, три табуретки и два топчана. На одном спал Коля, на другом — кореец Ким, который снимал у него угол и готовил очень острые блюда, от которых Коля приобрёл гастрит. Кореец зарабатывал, играя в скверике на флейте, поэтому его называли «Жид со скрипкой». Комната никогда не убиралась, в ней было столько грязи, что её можно было продавать как лечебную. Кроме того, там водились клопы, которых Коля подкармливал своей любовницей, ночевавшей у него по субботам. Корейца клопы не кусали: в нём было много перца.
За стенкой, в соседней комнате, жила вдова покойного политкаторжанина, которая давно перескочила через свой столетний юбилей, но. с помощью палки, ещё сама передвигалась и даже участвовала в кухонных разборках, размахивая этой палкой. Экономя на электричестве, она не поставила собственную лампочку ни в коридоре, ни в кухне, ни в туалете, а освещала себе путь церковной свечой. Когда, закутавшись в одеяло, с горящей свечой в руке, она выходила из своей комнаты и шла по тёмному коридору к тёмному туалету, её можно было принять за ночное приведение, вышедшее из склепа.
Все соседи уже много лет стояли в очереди на «улучшение жилплощади».
Театр каждый год взывал к исполкому, чтоб ведущей актрисе их театра Людмиле Пахомовой, наконец, выделили отдельную квартиру, без которой она не может нести искусство в массы. Но ничего не продвигалось, пока не помог случай: после перестройки на их коммуналку положил глаз какой-то преуспевающий делец и забрал её, купив каждому соседу по отдельной однокомнатной квартире. Конечно, все были счастливы, но больше всех ликовал Борис: наконец-то, они избавились от неусыпного надзора Людоедовны. Кроме того, уходя в армию, он втайне надеялся, что отдельное жильё поможет матери найти мужа и наладить свою личную жизнь. Поэтому же, когда отслужил и поступил в академию, обитал в общежитии или у своих постоянно меняющихся дам. Но и в новой, отдельной квартире на Русаковской набережной, Людмила Михайловна продолжала жить одна, хотя у неё было много поклонников, переходящих в любовники, но никого долго в своей квартире и в своей жизни она не задерживала… Если б не регулярные сердечные приступы, она бы всё ещё продолжала тащить на себе весь репертуар театра. Но после того, как прямо на сцене, аристократ Эдвин вместе с санитаром «Скорой помощи» уложили её на носилки, она ушла на пенсию, отказалась от главных ролей — участвовала только в эпизодах.
Из маминого дневника.
«… Я так часто врала о своём возрасте, что уже сама забыла, сколько мне лет. Боюсь отрывать листок календаря мне кажется, будто я отрываю день своей жизни. Поэтому, недавно провела декаду борьбы за бережное отношение к себе. Призналась себе в любви и ответила себе взаимностью. Затем подошла к зеркалу, висящему на стене, и стала себя рассматривать, долго рассматривала — разозлилась и плюнула в него: я всё равно лучше!.. Подумаешь, морщинки и синяки! Если бы не я, какое б у меня было здоровье! (Кажется, до меня это сказал граф де Мирабо).
Бабий угодник Горский, недавно утешал меня: «Женщины не стареют — они набираются мудрости и опыта. Ты ещё — настоящая секс-бомба!»… Да, я ещё секс-бомба, но уже замедленного действия.
Но мудрости я, действительно, набралась: убрала зеркало со стены, чтоб не огорчало»…
Когда он заскочил к маме, чтобы, как всегда, оставить какие-то продукты, купленные в магазине, в комнате был дикий беспорядок: скатанный ковёр, сдвинутые стулья, тарелки на столе, подушки, упавшие с дивана… Людмила Михайловна, закутавшись в оренбургский платок, сидела в кресле и читала журнал. Увидев сына, счастливо улыбнулась, отбросила чтиво и поднялась ему навстречу.
— Сиди, сиди! — он вернул её в кресло, обнял, поцеловал, затем удивлённо спросил. — Что у тебя творится? К тебе нагрянул ОМОН?
— Вчера я пригласила гостей: отмечала свой день рождения…
— Ой, какая же я сволочь — ведь вчера было 19 июля!.. Я забыл!.. Прости, мама, прости…
— Не рви на себе волосы: я тебе давно всё простила, авансом… Просто была полукруглая дата — шестьдесят пять. Пришли даже мои сослуживицы из театра, и с плохо скрываемым удивлением, что я ещё жива, поздравили меня с днём рождения… Я бы не отмечала. но вчера был ещё один мой праздник, причём, самый любимый: день развода с твоим отцом.
— А чего посуда не вымыта?
— Утром дали горячую воду, но забыли её нагреть.
— Что-нибудь вкусненькое осталось?
— Только яичный ликёр — можем поджарить из него яичницу…
— Я тут тебе кое-что принёс. — Вынимает из сумки сыр, масло, колбасу, яблоки. — Это будет закуска. А выпивка всегда при мне. — Ставит на стол свою флягу — Мы сейчас вдвоём отпразднуем.
Людмила Михайловна кивнула в сторону фляги.
— Ты всё ещё таскаешь её с собой?
— Однажды, по твоему настоянию, я перестал выпивать. Появилось много свободного времени, подсчитал, сколько за все годы пития я потратил на выпивку — оказалась такая страшная сумма, что от ужаса мне пришлось снова выпить!.
— Сыночка, но ведь из-за этого пристрастия тебя не повышают в звании.
— И прекрасно! Дадут подполковника — засяду в кабинете среди бумаг, и уже не смогу любимым делом заниматься: преступничков ловить!.. Не волнуйся, мама: я не алкаш, я выпивоха, — это разные понятия! — Достаёт из серванта две рюмки, наполняет их. — Давай выпьем за моего самого красивого, самого умного, самого понимающего меня друга — за тебя, мама!
Выпивает, целует её.
— А я выпью за самого несерьёзного и самого дорогого мне мальчика, за тебя, малыш!
— Хорош малыш — в ноябре уже сорок!.. Когда об этом подумаю, становится так грустно!
— Перестань печалиться, послушай старую опытную маму: отпразднуешь день рождения, потом придешь к своей самой привлекательной любовнице, переспишь с ней ночь и поймёшь, что ничего не изменилось!..
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
