Уолтер, глава семьи Салливен, и дон Рамон Кинтано — совладельцы Орильи — в качестве радушных хозяев отправились вскоре после полудня сопровождать группу именитых гостей (в числе которых были губернатор Техаса и губернатор мексиканского штата Чиуауа) на верховую прогулку. И сейчас вся эта чисто мужская компания осматривала многочисленные коровьи стада и табуны лошадей где-то на бескрайних просторах Орильи.
Уолтер Салливен настоятельно предлагал своим взрослым сыновьям поехать вместе со всем обществом, однако Бэрон отказался за обоих.
— Мы уже кое с кем договорились раньше, — коротко и без извинений бросил он отцу. — Как-нибудь в другой раз, папа.
Едва дождавшись, пока последний всадник выедет за высокие белые ворота ранчо Орилья, Бэрон обернулся к младшему брату и, ухмыльнувшись, спросил:
— Как насчет нашего дела, Лукас? Готов подняться и бросить взгляд на расчетные книги старого скупердяя?
— Не понимаю, чего мы ждем? — откликнулся брат, хватая стакан и графин с виски.
Пока мужская половина гостей скакала по пустынным угодьям, а их дамы отдыхали в прохладных затененных гостевых комнатах Орильи, пока слуги прибирали, стряпали и наводили в доме красоту для предстоящего вечернего праздника, Бэрон сидел за письменным столом своего отца, подсчитывая наличность и сосредоточенно изучая расчетные книги, извлеченные из стенного сейфа, скрытого за портретом, изображающим в полный рост его давно умершую мать.
— Господи, Лукас, в один прекрасный день мы окажемся парочкой богатеньких ребят. — Бэрон открыл банковские книжки, и его синие глаза заблестели от радости при виде огромных счетов в Пасо-дель-Норте, Сан-Антонио, в Пекосе и в скромном Фермерском банке небольшого техасского городка Сандауна.
Одобрительно кивнув, Лукас отхлебнул большой глоток виски:
— И много там, Бэрон? На сколько мы с тобой потянем?
— На миллионы. Если дон Рамон будет еще жив, когда отец умрет, то мы предложим ему деньги и выкупим его долю.
Лукас проглотил еще порцию виски.
— Не знаю. Этот маленький испанец — хитрая бестия. Я не очень-то уверен…
— Ну а я уверен, — оборвал брата Бэрон. — Когда придет время, я доходчиво растолкую этому «дону», что ни он сам, ни его смазливый индейский сынок никому больше в Орилье не нужны. К тому моменту, когда я закончу свое объяснение, он будет прямо-таки сгорать от желания исчезнуть, прихватив с собой Луиса и немного денег.
— Думаешь, мы сумеем прибрать к рукам и долю Эми тоже? — спросил, ухмыльнувшись, Лукас.
Бэрон встал со стула. На его физиономии также играла усмешка.
— Я уже кое-что придумал.
— В самом деле? И что же? Она ведь еще ребенок. Ты не можешь…
— Эми — взрослая девица, и пора подумать о ее замужестве. — Бэрон собрал деньги, расчетные гроссбухи и банковские книжки и понес их в сейф. — У меня уже есть на примете отличный муж.
Лукас громко фыркнул. Он знал, что Бэрон говорит об их близком друге Тайлере Парнелле. Тайлер, как и братья, любил повеселиться, и они провели втроем немало разгульных ночей в салунах и борделях по обе стороны границы.
— Вот потеха-то будет — заполучить старину Тайлера в зятья! Одна беда: он гол как сокол — ни денег, ни земли, ни чего другого.
— Вот именно, — подтвердил Бэрон. Он закрыл сейф, набрав пальцем комбинацию цифр, повесил на место портрет матери и повернулся лицом к брату. — Тайлер быстро смекнет, как это заманчиво: жить в Орилье и забот не знать. А как только наш дружок это сообразит, он мигом загорится желанием увидеть нашу сестрицу в роли своей разрумянившейся молодой супруги.
— Что ж, он, может быть, и загорится, только как мы сумеем уговорить Эми сказать ему «да»?
Бэрон пожал плечами:
— Похоже, женщины находят Тайлера привлекательным. Я пригласил его на сегодняшний вечер. Надеюсь, они с Эми поладят.
Лукас хмыкнул:
— Вот если бы еще Эми выглядела сзади поаппетитней, чем при отъезде из Техаса, а то здесь не найдется охотников с ней «поладить».
— И то правда. Зато в охотниках наложить лапу на Орилыо недостатка не будет, — напомнил брату Бэрон.
— Черт побери, об этом я не подумал. Да кто угодно может объявиться и жениться на нашей скромнице, лишь бы отхватить кусок ранчо.
— Попал в точку, братец. — Бэрон обогнул стол и присел на край столешницы. — На Эми должен жениться Тайлер Парцелл. Я из него могу веревки вить. Эми, естественно, передаст право собственности на свою землю новоиспеченному мужу, вот тут за дело возьмусь я и облегчу ему это бремя. Пока у Тайлера будет хватать денег на выпивку и хорошеньких мексиканочек, он будет доволен.
— И я с ним вместе, — со смехом добавил Лукас.
Бэрон лишь улыбнулся.
Низко надвинув шляпу и сощурив глаза от нестерпимого блеска солнца, Уолтер Салливен верхом на любимом пегом мерине обозревал свои владения с вершины пологого холма. Загорелой рукой он гордо указывал гостям на огромные гурты длиннорогих коров — техасских лонгхорнов, щиплющих траву на широких плоских равнинах, которые расстилались внизу. В облике Уолтера Салливена угадывались черты, роднившие его со здешней землей, — в нем были те же простота и сила. Его широкое, грубо высеченное лицо с неразглаживающимися морщинами в уголках прищуренных глаз, с собранным в глубокие складки лбом, потемневшими от солнца щеками и тяжелым подбородком напоминало суровый ландшафт пустыни. Человек твердых правил, бесхитростный и упорный, стареющий Салливен был наделен своеобразным безыскусным обаянием, присущим дикой природе.
Могучий пегий мерин под седлом у Уолтера был скроен из того же прочного и надежного материала. Широкогрудый и быстроногий, он отличался смелостью, умом и поразительной выносливостью. Восемь лет нелегкой жизни оставили на его теле свои отметины так же, как и на теле хозяина. Знай он, что такое гордость, он по праву мог бы с гордостью носить не только клеймо SBARQ на крестце, но и многочисленные знаки, оставшиеся на память о переделках, в которых ему довелось побывать: половину правого уха он потерял при нападении пумы, а глубокий рубец от давно зажившей раны указывал место, куда впилась горящая стрела кочующего в одиночку индейца из племени апачей. Ноги над копытами были все испещрены следами бесчисленных уколов длинных колючих листьев лечугильи — кактуса, произрастающего только в суровой пустыне Чиуауа.
И человек, и конь отлично приспособились к своему дикому краю. Оба любили его: здесь они выросли, здесь и умрут. И оба без ропота принимали ту долю, что выпала им в жизни.
Второй совладелец Орильи, все еще красивый седовласый дон Рамон Рафаэль Кинтано, был столь же стоек и мужествен, как и его техасский компаньон.
Уравновешенный, никогда не повышающий голоса Дон проработал в Техасе бок о бок с Салливеном много лет и, как и тот, знавал тяжелые времена, но и в пятьдесят он выглядел почти так же, как в тридцать, когда дерзкий молодой аристократ покорил сердце шестнадцатилетней экзотической ацтекской принцессы. Красивое лицо кастильца не изрезали морщины, тело осталось стройным и гибким, а манеры сохранили спокойное достоинство.
