Мисси увидела, что ее отец, высокий, худощавый, с седыми волосами, стоит справа от нее, у основания вычурной винтовой лестницы. Говард Монро сосредоточенно натирал своим носовым платком шар на балясине перил, ограждающих лестницу.
Мисси улыбнулась. Ей всегда очень нравился материал, из которого был сделан шар, — зеленый малахит, разрезанный так, что были видны его красивые кольца неправильной формы. Она вспомнила, что как-то в детстве отец рассказал ей, что в старые времена такой шар ставился на балясину, когда закладная за дом полностью выплачивалась. Отец также сообщил ей, что этот шар был сделан якобы из куска камня из настоящего древнеегипетского святилища.
Говард поднял глаза на дочь и улыбнулся:
— О, привет. Я рад, что ты хотя бы сегодня вернулась домой пораньше. Ну как, все готово к свадьбе?
Мисси подошла к отцу, встала на цыпочки и, обняв, поцеловала его в щеку.
— Джордж просто прогнал меня с завода. Как обычно, я только всем мешала.
Говард хихикнул:
— Я так понимаю, Джордж снова получит большую премию?
— Правильно понимаешь. — Мисси оглянулась. — А где мама?
— Уточняет что-то с поставщиками цветов и продуктов. — Отец неловко покашлял. — Надеюсь, Джордж не передумал прийти к нам завтра?
— Мне так и не удалось отпугнуть его, если ты это имеешь в виду, — вздохнула Мисси. — О папа, вы с мамой всегда были так добры ко мне, а я всю жизнь доставляла вам одни неприятности!
Говард нарочито недоуменно обвел дочь взглядом:
— Дорогая, уверяю тебя, ты вовсе не была настолько уж плохой!
Мисси закатила, глаза:
— А что ты говорил, когда меня исключили из пансиона за курение в библиотеке? Или когда я залезла в кузов грузовика и очутилась в Новом Орлеане? А помнишь, как в день получения водительских прав я разбила твой «кадиллак»?
— К чему это запоздалое раскаяние, дорогая? Это на тебя совсем не похоже, — хмыкнул ее отец, и глаза его сузились. — Надеюсь, такой приступ совестливости — не последствие психотерапии. Мне кажется, эти сеансы должны были примирить тебя с самой собой, а не наоборот?
— Даже не знаю, папа. Думаю, я пытаюсь взглянуть на себя критически, — девушка нахмурилась. — А может быть, я просто жалею Джеффа, думая о том, какой отвратительной женой я буду.
Говард укоризненно посмотрел на нее:
— Я не слышал, чтобы кто-нибудь принуждал его идти с тобой под венец.
Мисси нервно переплела пальцы.
— Но ведь он женится на мне только потому, что обе наши семьи всегда желали этого союза. А Джефф такой благородный… Можно даже сказать, что он — человек другой эпохи.
— А разве ты выходишь за него замуж не по этой же самой причине?
— Да, это так. Но вопрос в том, почему он женится именно на мне?
Говард положил ладонь на руку дочери и легонько пожал ее.
— Дорогая, тебе следует проявлять больше доверия к своему будущему мужу. Мысль о том, что он мог влюбиться в такое чудесное создание, как ты, ни капельки не удивляет меня. Возможно, у тебя есть свои недостатки — а у кого их нет? — но в целом ты замечательная молодая женщина. Вот мы с мамой всегда тебя нежно любили.
— Я знаю это, папа, — сказала Мисси, неуверенно глянув на отца. — Но ведь характером я совсем не похожа ни на кого из вас…
— Мисси, будь проще! Ты всегда была слишком жестока к себе.
— Вот и Джефф это говорит.
«Но на самом деле я всегда была слишком жестока к тебе с мамой», — ощущая себя виноватой, про себя добавила Мисси.
Говард в последний раз прошелся по шару платком.
— Ну вот, завтра все будет сиять — даже этот милый старый камешек. — Он остановил на дочери любящий взгляд. — Не могу передать тебе, какую гордость я буду завтра испытывать, сопровождая тебя вниз по этой лестнице.
Мисси бодро улыбнулась отцу, и они вместе посмотрели на камень, венчающий стойку перил…
2
Мемфис, штат Теннесси, 28 февраля 1852 года
В том же доме, но на 140 лет раньше, возле той же лестницы стояла со своим отцом Мелисса Монтгомери, и они оба смотрели на тот же самый набалдашник балясины.
Мелисса была потрясающей голубоглазой блондинкой с совершенным, будто вырезанным из мрамора лицом. Ее длинные волосы были затянуты в узел. Сейчас на ней было платье из синей парчи. Юбки были такими длинными, что прикрывали даже носки ее черных туфелек. Ее отец был представительным седеющим мужчиной с ярко-голубыми глазами и бородкой-эспаньолкой. Одет он был в черный сюртук, такие же брюки и зеленую муаровую манишку с черным шелковым галстуком.
Своим белоснежным носовым платком Джон полировал шар на стойке перил, который был установлен там лишь несколько часов назад. Шар из зеленого малахита поставили в честь окончательного выкупа закладной за дом.
— Ну вот! — гордо произнес Джон, с восхищением глядя на зеленый камень, поблескивающий на своей новенькой серебряной ножке. — Дорогая, у нас даже две причины для праздника. Сегодня я покончил с закладной, а завтра у меня появится зять.
— Да, папа, — сдержанно ответила Мелисса, хотя при мысли о том, что завтра она пойдет под венец с Фабианом Фонтено, внутри нее все сжалось. Эта свадьба должна была состояться в соответствии с брачным контрактом, заключенным семьями Монтгомери и Фонтено сразу после рождения Мелиссы.
— Наконец-то прошли эти десять лет и наш дом по-настоящему стал нашим, — продолжал Джон, обводя взглядом гостиную слева и столовую справа. Все комнаты были уставлены роскошной французской мебелью и устланы восточными коврами, повсюду поблескивали хрустальные канделябры. По комнатам сновало несколько служанок — они чистили и полировали мебель, готовя дом к завтрашнему празднеству.
Мелисса следом за отцом пробежала глазами по дому, и на ее лице застыла слабая улыбка. Потом она вновь перевела взгляд на балясину и провела пальцами по поверхности малахита, разрезанного так, что были видны его красивые кольца неправильной формы. На мгновение ей показалось, что шар подмигнул ей, словно конспиратор.
— Папа, а где ты достал этот камень? — спросила она. — Он такой симпатичный…
— Ты помнишь Финиаса Хагедорна, моего друга, который много лет провел в Египте? Он привез мне этот кусок малахита из своей последней экспедиции.
— Да ты что!
Глаза Джона сверкнули, он склонил голову к уху дочери и нарочито заговорщическим голосом сказал ей:
— Финиас клянется, что этот камень из настоящего древнеегипетского святилища. По его словам, шар обладает магическими свойствами.
— Правда? — переспросила Мелисса. — Знаешь, мне показалось, что минуту назад…
Договорить она не успела — дверь резко распахнулась, и в дом вошла Лавиния Монтгомери. Завидев мужа и дочь, она подошла к ним, каждый ее шаг сопровождался покачиванием страусиных перьев на ее шляпе. Следом за стройной, все еще довольно молодой на вид матроной шел слуга, нагруженный по меньшей мере дюжиной коробок.
